В чем сущность новой религии алтайцев: Религии народов Горного Алтая: история и современность

Бурханизм и проблема новых идентичностей народов Горного Алтая Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Л.И. Шерстова Томский государственный университет, Томск

БУРХАНИЗМ И ПРОБЛЕМА НОВЫХ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ НАРОДОВ ГОРНОГО АЛТАЯ

В современной историографии проблема возникновения бурханизма в Горном Алтае изучена достаточно полно. Предложены различные трактовки этого религиозного феномена, проведен компонентный анализ религиозной системы бурханизма, выявлены причины его появления, аргументированно доказана его связь с процессом этнической консолидации алтай-кижи к началу XX в. (Анохин А.В.; Данилин А.Г., 1993; Шерстова Л.И., 1985; 2010).

Между тем, будучи сложным идеологическим феноменом и одновременно базовым элементом этнической идентичности части коренного населения Горного Алтая, бурханизм продолжал эволюционировать на протяжении всего XX в.

И если в советский период истории он поддерживался на семейном уровне, являясь неотъемлемой частью повседневной культуры алтай-кижи и, соответственно, достаточно закрытым для иноэтничного и иноконфессио-нального окружения, то в 1990-е гг., в условиях кризиса советской идентичности и поиска новых этнических ориентиров, он вышел за пределы аила. Более того, в перестроечные и постперестроечные годы интерес к бурханизму преодолел академические барьеры и стал предметом живого обсуждения среди алтайской общественности.

На базе разрозненных сведений о бурханизме в 1990-е гг. в алтайской среде возникло два общественно-религиозных движения: «Ак-Бурхан» и «Ак-Дьан», приверженцы которых находятся в сложных отношениях между собой. Не вдаваясь в подробности, замечу: оба названия восходят к началу XX в., когда возникшее в Горном Алтае религиозное движение русские назвали «бурханиз-мом», сами же его последователи — «ак-дьан» («белая вера»). То, что оба современных движения произошли от одного истока и носят соответствующие названия, указывает на значимость бурхани-стских идей в сегодняшнем алтайском обществе и на то, что за сто лет с момента его провозглашения он по-прежнему остается развивающимся комплексом идей и настроений.

Показательным оказалось также проведение Институтом алтаистики (Горно-Алтайск) в 2004 г. научной конференции, посвященной столетию молений в

долине Тёрёнг, когда бурханизм открыто заявил о себе миру. Конференция имела широкий общественный резонанс в Республике Алтай.

В 1990-2000-е гг. стали появляться работы, слишком расширительно и произвольно трактующие бурханизм. Примером может служить монография В.Я. Бутанаева «Бурханизм тюрков Саяно-Алтая» (2002). Под «бурханизмом» здесь понимаются архаичные, дошаманские верования, действительно присущие тюркоязычному населению этого региона (Южно-Сибирского этнокультурного ареала), но они являются только одним (и не ведущим) из элементов бурханистской идеологии алтай-кижи.

Не меньшие возражения вызывают попытки H.A. Тадиной (2005, с. 43-44) представить бурханизм как стремление части населения Горного Алтая сохранить традиционный образ жизни, который, по ее мнению, включает в себя знание родного языка и происхождение из алтайского, а не смешанного села. При этом автором игнорируется понимание бурханизма как развивающейся идеологии. Бурханизм начала XX в. существенно отличается от современных бурханистских представлений и настроений. В начале XX в. проблема сохранения традиционной культуры алтайцев не стояла, а «смешанные села» представляли собой немногочисленные миссионерские станы на левобережье Катуни, где в 1904 г. и обозначился очаг бурханистского движения. В разгар молений, действительно, некоторые последователи «новой веры» отвергали товары русского производства. Подобные действия алтайцев начала XX в. имеют прямые аналогии в милленаристских движениях, в частности, в «культе Карго» меланезийцев. Однако это демонстрировало и акцентировало этническое и конфессиональное противостояние формирующихся этносов окружающему миру. В настоящее же время актуальной является проблема сохранения традиционной культуры в противовес унификации и глобализации, и такие настроения имеют характер универсального межцивилизационного конфликта.

При этом следует заметить, что понимание бурханизма в центральных и западных районах Южного Алтая (этническая территория алтай-кижи) различается. Наиболее явственно это проявилось, во-первых, в попытке выбрать место для постоянно действующего бурханистского центра, которое сопровождалось бы ярко выраженными маркерами. Население с. Кырлык отказалось устанавливать в долине Тёрёнг новые куре, на том основании, что сама доли-

на священна и не требует дополнительных атрибутов. Кроме того, некоторые бурханисты считают, что молиться человек может в любом месте, почувствовав потребность в этом. И для этого не требуется каких-либо искусственных сооружений: все, что окружает ал-тайца-бурханиста, является храмом. Появление же современных куре в Онгудайском и Шебалинском районах Республики Алтай объясняется тем, что там почти не сохранились куре начала XX в., а бурханизм так достаточно и не укоренился. Произошла «вторичная бурханизация». Во-вторых, проникновение бурханизма в мен-тальность алтай-кижи Западного Алтая настолько глубоко, то они отказались от попыток проведения республиканских предприятий в долине Тёрёнг, по причине ее сакральности, сохранив ее перво-зданность и оберегая от коммерциализации.

В работах современных ученых Республики Алтай появляются утверждения о том, что в ХУП-Х1Х вв. Горный Алтай и Верхнее Приобье были заселены единым и фактически неизменным телен-гитским этносом, и во всем близкими ему кумандинцами, тубала-рами, челканцами (Самаев Г.П., 1991, с. 28-29). Такие утверждения вряд ли являются плодом исторического невежества. Скорее всего, это есть попытка традиционным способом, т.е. через обращение к «священному прошлому», обосновать выдвигаемую ныне идею моноэтничности аборигенов Алтая и в настоящем. Иначе говоря, речь идет всего лишь об искусственном конструкте — едином от века и ныне этносе, населяющем Горный Алтай. При этом игнорируется богатейшая и разнообразная этническая история народов Саяно-Алтая, Южной Сибири вообще.

Появление подобных взглядов отражает, во-первых, стремление части интеллигенции алтай-кижи представить свой этнос как «правильный», базовый для остальных народов Алтая; втянуть их «в себя», как бы «уничтожив» объективно существующие этнические границы. Такие установки, во-вторых, направлены на закрепление одного из этнонимов, фигурирующего в названии республики, за всеми аборигенами Горного Алтая, что неизбежно сопряжено с проявлением пренебрежения к этнокультурному многообразию этого региона. Утверждая тезис извечного единства и неизменяемости алтайского этноса, некоторые представители алтайской интеллигенции легитимизируют образ «истинного алтайца» (т.е. алтай-кижи, противодействующего ассимиляции): «В алтайской среде не будут пользоваться уважением, а значит предлагаться на посты и должности те, кто относится к стереотипу «обрусевшие» —

«туба» не говоря о «кайлык» (метисы), независимо от их личных качеств» (Октябрьская И.В., 2005, с. 465).

Такие постулаты, несмотря на апелляции к «единому в прошлом народу Алтая», не способствуют выработке общеалтайской идентичности. Наоборот — они провоцируют поиск другими алтайскими народами своей «особенной» идентичности, в чем им невольно помогло государство.

В 1993 г. кумандинцы, как особый этнос, получили статус коренного малочисленного народа России, что сопровождалось включением их этнонима в официальный список российских народов. Следствием этого стало широко развернувшаяся среди челканцев, тубаларов, теленгитов аналогичная кампания, начавшаяся в середине 1990-х гг. и увенчавшаяся успехом в 1999 г.: они также официально были признаны самостоятельными малочисленными коренными народами. Естественно, что «этническая реабилитация» спровоцировала поиск и определение «настоящей особости» и «действительной» этнической идентичности. Яркий пример — вышедшая в 2001 г. книга JI.M. Тукмачева-Соболекова «У истоков древнего Алтая» (2001), в которой дается «новая» история кумандинцев, якобы проживающих на Алтае в неизменном виде с III в. до н.э. Понятно, что с точки зрения исторической науки, авторские фантазии несостоятельны, о чем уже приходилось писать, показательно, что и в данном случае оформление, утверждение кумандинской идентичности основано на историческом мифотворчестве.

Кстати, показателем того, что государство повлияло на всплеск последнего, являются документы правительства, определившие новый статус кумандинцев, помещенные в начале упомянутого сочинения.

В настоящее время относительно народов Горного Алтая термин «алтайский» может быть использован двояко: либо как поли-тоним («граждане Республики Алтай»), либо как указатель их географического местообитания. Со времен В.В. Радлова и В.И. Вербицкого в отечественной тюркологии существует таксономическое деление народов Горного Алтая на северных и южных алтайцев. Работы отечественных исследователей XX в., изучавших их языки, культуру, родовой состав, подтвердили этот принцип деления, обнаружив достаточно серьезные различия между северными и южными алтайцами. Создание в 1922 г. Ойротской автономной области в Горном Алтае имело менее искусственный характер, нежели образование Горно-Шорского национального района. Помимо реализации политики национального строительства в Сибири, оно бы-

ло логическим продолжением пробной реализации принципа политического оформления недавно сложившегося этноса в виде недолгого существования Алтайской горной и Каракорумской дум периода Гражданской войны. Само название автономии явилось следствием прямого влияния бурханизма, национальной религии алтай-кижи, с его ярко выраженными джунгарскими (ойратскими) реминисценциями. Однако географические рамки национальной автономии оказались гораздо шире этнической территории алтай-кижи (собственно алтайцев). В состав Ойротии, кроме русского населения и южноалтайских этнических общностей (алтай-кижи, теленгитов и телеутов), были включены северные алтайцы: челкан-цы, кумандинцы, тубалары, по всем этнопоказательным характеристикам вплоть до языка, этногенеза, исторических взаимоотношений с Россией более тяготевшим к Шории, Хакасии, Средней Томи. Следовательно, горноалтайская автономия изначально оказалась достаточно рыхлым, гетерогенным образованием.

Как любая горная страна, Алтай полиэтничен и поликультурен. Попытки искусственно свести все этнокультурное разнообразие Горного Алтая к одному этнониму с научной точки зрения абсурдны и могут иметь негативный общественный резонанс или даже гораздо более серьезные последствия. Следует также обратить внимание на то, что согласно материалам H.A. Тадиной (2005, с. 43), «…алтай-кижи (т.е. собственно алтайцы. — Л.Ш.) из бур-ханистских мест считают себя «настоящими» и называются су-кижи».

Таким образом, внутри современных алтай-кижи сохраняются признаки конфессионального обособления, которые четко обозначались в начале XX в. — в период становления и распространения бурханизма. Если конфессиональные различия значимы среди современных алтай-кижи, часть которых считают себя буддистами или адептами разных христианских течений либо исповедуют добурханистские верования, то эти различия вкупе с разной этнической принадлежностью горно-алтайских этносов предельно наглядно демонстрируют этнокультурную мозаику этого региона.

Основная функция бурханизма как идеологического феномена была направлена на укрепление надродовых стяжек внутри алтай-кижи, которые в начале XX в. сформировались как этнос. Бур-ханизм с его идеей монотеизма, равенства перед Бурханом членов различных сеоков независимо от родовых покровителей дополни-

тельно консолидировал «молодой» этнос. Принадлежность же каждого его члена к «новой вере» унифицировала не только конфессиональное, но и еще сохранившееся этническое разнообразие компонентов, вошедших в этот этнос. Бурханизм одновременно выступал в качестве этнического и религиозного объединяющего начала алтай-кижи. Их этническая неоднородность, уходящая в прошлое и сохранявшаяся в виде родов — в сущности осколков древних и средневековых этносов (майман, кыпчак, тёлёс и др.), нивелировалась в процессе этноисторического развития и сглаживалась. Следствием этого процесса стало появление иерархического сознания, в котором совмещались как принадлежность к определенному роду, так и включенность в общность алтай-кижи. На определенном этапе развития тюркоязычного населения Западного и Центрального Алтая произошла его этническая консолидация, усугубленная принятием «своей собственной» веры — бурханизма. Он еще жестче обозначил на исторической арене рождение нового этноса, подкрепил общую этническую принадлежность его членов единой специфической конфессии.

Трагическое побоище бурханистов в 1904 г. в урочище Тё-рёнг и последующие события российской истории приглушили пассионарный процесс сложения новой этнической общности, исказили его. Была нарушена тенденция, когда алтай-кижи со временем могли бы стать центром этнического притяжения для других народов Алтая, а бурханизм — их общей религией. Впрочем, этому противодействовали ход и направленность этнических процессов у других народов Горного Алтая, имевших собственный этногенети-ческий потенциал.

Учитывая, что в наше время даже вполне консолидированные алтай-кижи, помимо родового деления, сохраняют локальные особенности (усть-канская, онгудайская, шебалинская группы), различаются по степени сохранения бурханистских традиций («су-кижи»), вряд ли правильно настаивать на наличии в границах Республики Алтай «единого алтайского этноса». Вернее было бы использовать по отношению к ее коренному населению термин «народы Горного Алтая».

В конце XX в. алтайское общество как бы вернулось к решению той проблемы, которую оно попыталось решить в начале века: через принятие общей для всех членов социума идентичности обозначить свое место на современном этапе исторического процесса. Раньше это было потребностью этноса алтай-кижи, теперь стало

в той или иной степени стремлением всех народов Горного Алтая. Однако, как уже отмечалось, этот процесс протекает медленно и противоречиво, сталкиваясь с объективными и субъективными препятствиями. Вот почему столь важно вновь подойти к пониманию того, почему общая самоидентификация почти удалась в начале XX в., и почему сейчас на этом пути возникают почти непреодолимые сложности.

В связи с этим появляется необходимость определения условий и факторов, способствующих зарождению и формированию идентичностей. Материалы раннего бурханизма демонстрируют стихийный, спонтанный характер его возникновения, и даже когда прекратилась активная деятельность его лидеров, сформулировавших основные черты новой идентичности, они остались частью ментальности данного народа.

Думается, что именно здесь пролегает грань между идеологическим конструктом и эндогенным феноменом. Вырабатывание конструктов вызвано интересами элит и государства, оно является следствием интеллектуальной работы и не опирается на достоверную этническую, этнокультурную традицию. Более того, наличие такой традиции препятствует успешному распространению конструкта. Именно поэтому конструктивистская теория происхождения этничности получила широкое распространение в странах с высоким уровнем мигрантов среди населения (США, Канада). Порвав свои связи со странами исхода и оказавшись в новой среде, это гетерогенное маргинальное сообщество ощущало необходимость появления новой идентичности взамен утраченной. Тем самым элита (иногда фанатически настроенные индивиды), создавая новую эт-ничность или вовсе отрицая таковую, отвечает неясным запросам общества на новую самоидентификацию. Потому конструкты могут принимать самые разные, порой явно надуманные, образы и включать в себя совершенно разнородные, даже противоречащие один другому, компоненты, т.е. тяготеть к откровенной эклектике. Такую «идентичность» можно очень быстро распространить в обществе через СМИ. Однако в данном случае ее выбор будет носить индивидуальный характер, и если она не закрепится в межпоколенной связи (перейдет в традицию), то после того, как прекратится ее трансляция, она «размоется».

Но в социумах, сохраняющих традицию или, хотя бы, заметные элементы традиционного общества, «новая идентичность» может возникать только в рамках данной этнокультурной парадигмы:

ведь каждый член такого социума (этноса) может «проверить» предлагаемую модель, опираясь на собственные традиционные представления. И эта «новая идентичность» будет связана тысячей нитей с прежними идеями, представлениями, обыкновениями, всем складом предшествующей жизни.

Феномены, подобные бурханизму, были следствием длительного периода развития этноса. Их закрепление осуществлялось в коллективной памяти естественным путем, поэтому они обладают большим потенциалом устойчивости, становясь необходимой составляющей ментальности этноса. Именно поэтому, хотя бурханизм начала и конца XX в. существенно разнится, это явление продолжает существовать и развиваться, а значит, у современных исследователей появляется еще один шанс изучать его, подобно предшественникам, пытаясь понять, каким образом народы находят предназначенное им место в прошлом, настоящем и будущем.

Библиографический список

Анохин A.B. Бурханизм в Западном Алтае // Сибирские огни. №5. С. 162-167.

Бутанаев В. Я. Бурханизм тюрков Саяно-Алтая. Абакан, 2002.

166 с.

Данилин А.Г. Бурханизм. Горно-Алтайск. 1993. 205 с.

Октябрьская И.В., Озонова А.Б., Нечипоренко О.В., Посух O.JI. Коренные малочисленные народы Республики Алтай на пороге XXI века: проблемы этнической идентичности // Российская Западная Сибирь — Центральная Азия: региональная идентичность, экономика и безопасность. Барнаул, 2005. 465 с.

Самаев Г.П. Горный Алтай в XVII середине XIX в.: проблемы политической истории и присоединение к России. Горно-Алтайск, 1991. С. 28-29.

Тадина H.A. Этническая консолидация и преемственность поколений в осмыслении бурханизма // ЭО. 2005. №4. С. 43—44.

Тукмачев-Соболеков JI.M. У истоков древнего Алтая. Бийск, 2001. 120 с.

Шерстова Л.И. Алтай-кижи в конце XIX — начале XX в. Формирование этноконфессиональной общности: автореф. дис. … канд. ист. наук. Л., 1985. 20 с.

Шерстова Л.И. Бурханизм: истоки этноса и религии. Томск, 2010. 288 с.

Общественно-политическая жизнь в Горном Алтае

Предпосылки национально-религиозного движения алтайцев.Приграничный Горный Алтай в историческом прошлом относился к регионам, для которых была характерна бурная религиозная жизнь различных групп населения. Религиозные процессы происходили крайне сложно и противоречиво. Не случайно здесь действовала православная миссия, одной из целей которой было формирование лояльности коренного населения края к основам Российского государства. Здесь в конце XIX – начале XX вв. сложилась новая религиозная система – бурханизм. Начало нового религиозного движения датируется 1893 г. Причины возникновения бурханизма были следующие: некоторый рост напряженности в самом регионе, обусловленный переселенческим фактором и нерешенностью земельного вопроса, буржуазная модернизация, развернувшаяся в стране и на ее окраинах, начавшееся социальное расслоение алтайского общества и как следствие этого, складывание алтайской национальной буржуазии, состоявшей из капиталистов – предпринимателей, сделавших крупные состояния на торговом скотоводстве, или торгово-ростовщических операциях. Этот социальный слой нуждался в разрушении вековых порядков, чтобы включиться в общероссийский процесс капитализации. Ярким примером капитализации верхушки алтайского общества являлись братья Аргымай и Манди Кульджины, основавшие крепкие скотоводческие хозяйства на капиталистический лад. Молодую национальную буржуазию уже не устраивал старый языческий культ с его жертвоприношениями и камланиями, соответствующий патриархально-родовым порядкам. Для формировавшегося национального буржуазного сознания нужна была новая религия, основанная на идее единобожия, свободная от языческой практики жертвоприношений, и выражавшая ценности нового человека – предпринимателя-капиталиста.

Но данную социальную группу не устраивало и православие, связанное с деятельностью Алтайской духовной миссии, и государством, готовившим земельную реформу. Наоборот, в этой среде даже стали формироваться антирусские настроения. Политическая ситуация в Российской империи также не способствовала умиротворению обстановки. Этот период истории страны характеризовался такими важными событиями, как русско-японская война 1904 – 1905 гг., Первая русская революция 1905 – 1907 гг. Отголоски этих событий, доходивших до Горного Алтая тоже стали фактором, повлиявшим на становление бурханистского движения. Ценностные ориентиры для создания новой религии алтайская буржуазная верхушка нашла в ламаизме – монгольском варианте буддизма, тем более, что связи жителей Центрального Алтая с монгольским культурным миром еще со времени существования Джунгарии были достаточно прочными. Поездки монгольских лам на Алтай были постоянным явлением и в XIX вв. В самом социуме алтай-кижи прочно сохранились предания о богатырях буддисткой Джунгарии: Амурсане, Шуну, Ойрот-Хане, которые воспринимались как национальные герои Алтая.

События 1904 – 1905 гг.Первыми публичными проявлениями новой религии стали массовые моления в мае 1904 г., проходившие в долине Теренг близ села Кырлык (современного Усть-Канского района Республики Алтай). Проповедниками бурханизма были местный пастух Чет Челпанов и его приемная дочь Чугул, у которой были видения всадника на белом коне, передавшего через нее наказы людям об отказе от жертвоприношений, обязательных молений Бурхану и ожидания пришествия мессии алтайского народа – Ойрот-Хана. Уже на первом молении они возвестили о смене религии.

Новая религия – бурханизм, другое ее название «белая вера (Ак Jан)», оказалась притягательной для тысяч людей центральной части Алтая, толпами стекавшихся на моления к Ч. Челпанову, что серьезно обеспокоило крестьян окрестных деревень и алтайцев: крещеных и шаманистов, не пожелавших отказываться от старого культа. В обстановке военного времени всеобщую панику усиливали слухи о японских эмиссарах, которые внушают бурханистам о грядущем приходе «Япон-хана», — освободителе алтайцев от «русского господства». Ситуацию усугубляли факты необычного поведения бурханистов, которые избегали общения с русскими людьми и крещеными алтайцами, не покупали товаров российского производства, отказывались от русских денег, непримиримо относились к шаманистам, боролись с ними методами физического воздействия, уничтожали шаманисткую атрибутику. Местные власти пытались повлиять на ситуацию, они неоднократно уговаривали прекратить эти коллективные моления. Но численность участников молений в долине Теренг с каждым днем только увеличивалась. Информация о новом религиозном движении в Горном Алтае дошла даже до Петербурга и самого императора Николая II, распорядившегося выяснить суть происходившего. Но поскольку реальный «японский след» не подтвердился, то разобраться с непонятным религиозным явлением должны были местные власти. Так как все последующие уговоры и увещевания гражданских и полицейских чиновников, вынужденных постоянно приезжать из Бийска, и миссионеров по-прежнему не влияли на позицию бурханистов, то томский губернатор распорядился о разгоне молений и аресте «зачинщиков», используя местное население.

21 июня 1904 г. моление было разогнано полицией с помощью русских крестьян, крещеных алтайцев и шаманистов. В ходе столкновения пострадало несколько человек. Организаторы и наиболее активные участники молений были арестованы, перед судом, длившимся в Бийске более года, предстали 6 человек, в том числе Чет Челпанов. Но судебный процесс по делу арестованных бурханистов, проходивший в ходе Первой русской революции 1905 – 1907 гг., закончился оправдательным приговором для всех шести обвиняемых. На вынесение оправдательного приговора в немалой степени повлияла общественно-политическая ситуация в России: революция, введение в стране свободы слова, совести и других гражданских прав человека по Манифесту 17 октября и апрельским «Основным законам Российской империи» 1906 г. Глубокие симпатии бурханистам выражала либеральная и демократическая интеллигенция, не остались в стороне сибирские областники, горячо поддержавшие обвиняемых, Так, поисками адвокатов для арестованных проповедников новой веры занимались такие известные люди, как сибирский исследователь-областник Г. Н. Потанин, писатель В.Г. Короленко. Группу Ч. Челпанова на суде защищали опытные адвокаты, прибывшие из Петербурга Москвы, Томска. В качестве эксперта на судебном процессе на стороне обвиняемых выступал этнограф Д.А. Клеменц, который летом 1904 г. оказался невольным свидетелем происходивших событий; он в это время по поручению этнографического отдела Русского Музея имени императора Александра III занимался сбором коллекций по археологии и этнографии Горного Алтая. Судебный процесс освещался в прессе.

Суд над бурханистами не остановил само религиозное движение, которое продолжалось зайсаном Н. Лопасовым и его единомышленниками, объявившими себя «jарлыкчи», то есть проповедниками «белой веры (Ак Jан)». Все они представляли богатую и влиятельную верхушку алтайского социума Горного Чарыша, Кырлыка и Ябогана, Абая. Они проповедовали о скором приходе «Ойрот-хана» и начале Ойротского ханства. «Jарлыкчи» для убеждения населения использовали неудачи России в войне с Японией, распространяя слухи о том, что японцы дошли до Иркутска и другие. Такие же «jарлыкчи» проповедовали в долине Урсула. Бурханистами были самые влиятельные и богатые скотоводы – капиталисты Аргамай и Манди Кульждины. Только после того как в мае 1905 г. наиболее активные «jарлыкчи» были высланы в Нарымский край в Центральном Алтае стало относительно спокойно.

Как видно, первоначальным центром распространения бурханизма была территория, ограниченная реками: Горным Чарышом, Абаем, Урсулом, верховьями Песчаной. Чуть позже белая вера проникла в бассейны рр. Кучерлы, Аккема и Шавлы, Черного Ануя, то есть среда бытования «белой веры» ограничивалась этнической группой алтай-кижи, обитавших на территории современных Усть-Канского, Онгудайского и части Шебалинского и Усть-Коксинского районов Республики Алтай. Непродолжительный и более поздний всплеск бурханизма наблюдался среди небольшой группы чергинских телеутов – это так называемый «телеутский бурханизм». Короткое время существовал и теленгитский бурханизм, распространенный в Чуйский степи. Во всех остальных районах Горного Алтая религиозная ситуация оставалась стабильной: местное население оставалось традиционными шаманистами или же придерживалось православия.

Бурханисты пытались легализоваться, ссылаясь на российские законы 1905 – 1906 гг., закрепившие гражданские права личности, в том числе свободу совести. Но со временем бурханизм стал сдавать свои позиции шаманизму. Так, в Чуйской степи после гибели многих лидеров бурханистов во время эпидемии 1915 г. новая религия уступила место традиционному шаманизму. Сама бурханисткая идеология стала сближаться с шаманисткой. Бурханисты возобновили кровавые жертвоприношения, в свой пантеон включили языческих духов и божеств. Таким образом, попытка религиозной реформации, предпринятая алтайской национальной буржуазией, закончилась неудачей, новую религию, основанную на идее единобожия и отказа от жертвоприношений, создать не удалось. Бурханизм второго десятилетия XX в. больше напоминал шаманизм с включением части обрядов ламаистского характера. Но бурханизм все же сумел укорениться в социуме, преимущественно, алтай-кижи, как особая религиозная система, основанная на причудливом смешении шаманистских представлений, устного народного творчества, ламаисткой обрядности и даже отдельных христианских взглядов.

Население Горного Алтая своеобразным образом отреагировало на Первую русскую революцию 1905 – 1907 гг. Здесь участие в общественном движении приняло форму массовых порубок леса, в том числе и кедровников, которые согласно законодательству находились в царской собственности, управляемой Кабинетом. Немногочисленной лесной администрации, к тому же разбросанной по огромной горной территории, сложно было пресекать подобные факты.

По императорскому указу от 25 июня 1916 г. на тыловые работы призывались алтайские мужчины. Данная мера, воспринятая относительно спокойно населением Северного Алтая, правобережья Катуни до Эдигана, в других регионах: Усть-Канской и Урсульской волостях, Чуйской степи встретила сопротивление в разных формах от массового бегства чуйских казахов и теленгитов за границу до уклонения от призыва в армию и неподчинения. Недовольные настроения проявлялись и в 1917 г. Среди отправленных на военно-тыловые работы фиксировались случаи дезертирства.

___________________________________________________________________

Вопросы и задания:

1. Из курса отечественной истории вспомните, почему в начале XX в. Россия вступила на революционный путь развития?

2. В чем причины зарождения бурханизма?

3. В чем сущность новой религии алтайцев? Почему исследователь Л.П. Мамет определял бурханизм как «национально-освободительное движение алтайских масс»?

4. Поработайте в группах. Ответьте на вопросы: а) почему известные алтайские предприниматели Аргымай и Манди Кульджины поддержали бурханистов? б) почему бурханистов поддержали сибирские областники?

5. Почему попытка религиозной реформации в алтайском обществе закончилась неудачей?

6. Используя доступные исторические источники, разъясните последствия трагедии в долине Теренг .

7. Примите участие в ролевой игре «Суд над бурханистами». Ваша задача – оправдать обвиняемых.

____________________________________________________________

Узнать еще:

сердце Азии.

Часть 3: земля свободы веры: varandej — LiveJournal

На вводном кадре, у подножья Белухи — самая высокогорная в России часовня Михаила Архангела (2200м), построенная в память о погибших альпинистах, и Алтай-Кутай — Дух Алтая. Кто, как ни он — то строгое лицо на склоне Аккемской стены, выглянувшее из тумана? В прошлой части я рассказывал о суете алтайского туризма, теперь же поговорим о вере. Маленькая Республика Алтай отличается удивительным разнообразием религий, которых здесь только поддающих подсчёту семь: православие, староверие, ислам, буддизм, шаманство, бурханизм и рерихианство. А ещё — множество сект и учений, порой в пределах одного села или одного дома. Здесь каждый верит так, как считает нужным, Алтай — земля полной свободы общения с высшим силами.

Первое, с чего надо начать рассказ об алтайских религиях — это Белуха, алтайцам так же известная как Уч-Сюмер (Трёхглавая) или Кадын-Бажы (Голова Катуни или Главная Госпожа), а казахам — как Музтау (Ледяная гора). Это высшая толчка Алтая и всей Сибири, и до более высоких гор Тянь-Шаня и Куньлуня от неё тысячи километров. Со стороны Республики Алтай она выглядит как тризубец круглого пик Делоне (4260м), острой главной вершины (4509м) и вычурной Западной Белухи (4435м):

2.

А со стороны Казахстана — более двуглавая, чем Эльбрус. Николай Рерих в своё время нарёк её Северным Кайласом, а в алтайских поверьях связь нашего Среднего мира с Верхним выглядит как древо, ветви которого спускаются к различным вершинам, перевалам, источникам, а ствол уходит от вершины Белухи. Людям испокон веков запрещалось приближаться к священной горе. И алтайские народы, разойдясь от Босфора до Восхода, от Ирана до Таймыра, принимали ислам, буддизм, христианство, но сами алтайцы не принимали ничего, продолжая хранить веру предков.

3.

За древней эпохой степных каганатов на Алтай пришли «тёмные века», оставившие его далёкой периферией. Ситуация стала меняться где-то в 17 веке, когда тилингиты — коренные жители бассейна Катуни — вошли в ойратский союз монгольских и тюркских народов, у нас более известный как «джунгары» или «калмыки». Та эпоха в памяти алтайцев осталась Золотым веком, когда они превратились в самостоятельный и грозный народ. Алтайцы оставались язычниками, но поскольку Джунгария была буддийским государством, тибетское учение робко начало и на Алтае пускать корни. Джунгары вели долгую войну с казахами, регулярно атаковали флегматичный Китай и даже русских трепали изрядно. Ближайший к Алтаю город Бийск был заложен в 1709 как крепость для защиты от джунгар, коими здесь были сами алтайцы. Но потом Россия покорила Кузнецкую котловину, лишив ойратов лучших месторождений железа, а в 1740-х годах Джунгарию разгромил Китай, устроив жесточайшую резню, к которой с радостью присоединились натерпевшиеся от джунгарских набегов казахи. Алтайцам в этой ситуации было некуда пойти, кроме как под Россию. Буддизм с отрывом от джунгар они позабыли довольно быстро, а вот шаманство в горной глуши продолжило жить вплоть до советских времён. Вот например ритуальный клад с шаманско-буддийскими элемнтами (включая свастики), найденный у села Кокоря в Чуйской долине:

4.

Материальное наследие кам-дьянг («шаманской веры») сохранилось теперь только в музеях, и может быть где-то в потайных местах, о которых алтайцы не расскажут русским. Вот например курмёжки: так русские называли идолов от местного «кюрмюш» — дух-хранитель дома, здесь такой отмечен цифрой 2. Под цифрами 3 и 4 — духи предков тюнурчеки, а гирлянда фигур наверху — это кайындар, «дочери горы», потусторонний эскорт шамана. Впрочем, «шаман» — эвенкийское слово, а здесь жрецов называли «кам», отсюда и слово «камлание».

5.

«Шапка-птица» (куш-бёрюк) с кадра выше принадлежала шаману Чоодуру Штанакову из Чибита, а в музей поступила в 1920-е годы. Тогдашнее язычество Алтая было типичным для тюркско-монгольских народов: Верхним миром заведовал громовержец Ульгень, Средний мир хранила мать-земля Умай, а Нижним миром правил безобразный тёмный дух Эрлик. Но камы обращались к ним ко всем: это в «религиях спасения» есть Бог, которому нужно просто верить, а в язычестве любые силы были простой данностью, с которой должен был считаться человек. Шаманы высшего класса «укту-кам» могли обращаться ко всём мирам, но большинство специализировались лишь на одном направлении, причём женщины обращаться к Верхнему миру не могли. Помимо камов, были и кайши — сказители, которые к духам не хаживали, но могли с ними разговаривать сквозь границы миров. На любые камлания надевалась шапка-птица, но к Ульгеню ходили в белом халате, а к Эрлику надевали «манжак» —  своеобразный скафандр для враждебной среды Нижнего мира. Он включал уже знакомых кайындар (хранительниц), крылья «канат», всяческие бубенцы и звенящие подвески, служившие в Подземном царстве «бронёй».

6.

Но саму способность ходить в иные миры люди получили не от Ульгеня, а от Эрлика, и имено подземный дух подарил первому каму тюнур — бубен. Это был главный атрибут шамана, олицетворявший его внешнюю душу (идол внутри) и ездовое животное (натянутая шкура) в стране духов. Каждый бубен делался под руководством кама индивидуально для него, и с того момента, как шаман впервые брал тюнур в руки — никто не имел право к нему прикасаться. На жизнь кама было отпущено несколько бубнов, с износом последнего он умирал. Вот тут слева бубен Кымчанака Ерасеева из Кебези, справа бубен и шапка Бардам Туйменековой из Бешпельтира, а в музей они попали в 1930-х годах.

7.

Ну а мир алтайца пронизывали духи — хранители природы ээзи или злые посланники нижнего мира — алмысы и шулмусы. Вот например слева россыпь эрнегендеров — такие заворачивались старухой на свадьбу дочери или рождение внуков и хранились где-то в потайном месте, где несколько раз в год их кормили молоком. Справа изображавшиеся не идолами, а чем-то вроде икон орёкёндёр и канаттулар — духи-покровители разных специализаций.

7а.

Первой религией внешнего мира, сумевшей закрепиться на Алтае, оказалось староверие — в середине 18 века большая часть Алтая, особенно долина Бухтармы, оставались фактически нейтральной зоной, которую и начал заселять бородатый люд, привыкший полагаться только на свои силы. Так образовались русские «бухтарминские каменщики» (то есть горцы), которых с окончательным присоединением Алтая к России объявили инородцами. Но староверческие сёла других волн переселения (не всегда  добровольного) возникали не только на южном, но и на Северном Алтае, в основном по рекам Бия и Ануй.

8.

Итак, официально принявший русское подданство в 1756 году Алтай к началу 19 века представлял собой край, населённый полукочевыми язычниками, промеж которых горой стояли сёла русских староверов. В 1828 году по инициативе тобольского архиепископа Евгения (Кузнецова) в Бийске, расцветавшем на купеческой торговле по Чуйскому тракту, была создана Алтайская духовная миссия. Её квартал с постройками 1880-х годов уцелел среди многоэтажек недалеко от центра Бийска (на кадре ниже). В Сибири эта миссия была не единственной, но крупнейшей, и важнейшую роль в ней сыграли два Макария, ставших «апостолами Алтая». Макарий (Глухарёв) возглавлял Миссию в 1830-44 годах, работал в основном в Улале (нынешний Горно-Алтайск), выучил алтайский язык и перевёл на него часть Библии. Идеей этой он так проникся, что взялся переводить Библию ещё и на современный русский язык. Синод в этом увидел крамолу и отозвал Макария, а его преемники проповедовали на Алтае с позиций русификации. Расцвета миссия достигла в конце 19 века при Макарии (Невском), о котором я слышал полярные точки зрения — одни пишут, что он был бескомпромиссным русификатором, другие — что он вернулся к идеям Макария (Глухарёва). Как бы то ни было, именно миссионеры в 19 веке были главной русской силой на Алтае..

9.

И построили в горах несколько десятков деревянных и пару-тройку каменных церквей. Вот дореволюционные фотографии в музее, слева направо вверху церковь Всемилостивого Спаса в Улале (1874), Улалинский Никольский монастырь (1865), Петропавловская церковь в Кош-Агаче (1871), внизу Благовещенский Чулышманский монастырь (1864) и типовая миссионерская церковь в Чибите.

10.

Сохранились из них единицы — я видел каменный храм в Майме (1840-е), на автобусе проезжал мимо остатков Улалинского Никольского монастыря в селе Кызыл-Озек и Казанской церкви (1865) в селе Паспаул, но в лучшем случае в уцелевших постройках не признать старины (Паспаул), а в худшем и церковной сущности (Кызыл-Озек). А это, кажется, восстановление Чулышманского монастыря в селе Балыкча за Телецким озером:

11.

С другой же стороны в двери Алтая всё чаще стучались буддийские ламы. Экономика гор держалась на ярмарке в Кош-Агаче, куда съезжались русские купцы из Бийска и монголы с товарами Китая. Участвовали в этой торговле и сами алтайцы-теленгиты, и богаче всех зайсанов (старейшин) были купцы Кульджины. Аргамай Кульджин торговал с монголами, улучшал породу местных лошадей, на Алтае слывя заступников и благодетелем. Он-то и считается современными историками покровителем алтайского буддизма. Подозреваю, что в тайне Аргамай лелеял планы объединения с монголами под одной крышей империи Цин, которая всё равно уже трещала по швам. Как часто бывало, обратившись к России за спасением, когда всё улеглось алтайцы о своём выборе крепко пожалели. Смута забылась, память о золотом веке Ойратии осталась, и с каждым поколением власть Белой горы делалась всё более ненавистной, и всё слаще делалась легенда об Ойрат-хане, который выжил в войне с китайцами, казахми и русскими и однажды, когда рухнет одна из вершин Белухи, вернётся с Восходом Солнца и освободит свой народ.

12.

Но перетягивание шаманского Алтая между буддистами и православными дало совсем неожиданный результат — появление новой религии. В 1904 году пастух Чет Челпанов из селения Кырлык у долины Теренг (ныне это в Усть-Канском районе) увидел сон, в котором к нему явились трое всадников в белых одеждах, и старший обратился к чабану на незнакомом языке, а младшие взялись переводить.
«Я глава ойротов, что и объявляю вам, ибо время близко. Ты, Чет, человек грешный, а дочь твоя безгрешна. Через неё я возвещу всем алтайцам свои заповеди. Заповеди мои следующие:
— Табаку не курить, а если кто не может воздержаться от этой привычки, пусть к табаку подмешивает две части берёзовой коры.
— Убейте всех кошек и никогда впредь не пускайте их в свои юрты.
— Не рубите сырой лес.
— Не колите в пищу молодого скота.
— Не ешьте крови животных.
— При встрече говорите друг другу: “Иакши” (хорошо) и ничего нового не спрашивайте, как это делалось у вас раньше.
— Каждое утро и каждый вечер брызгайте вверх и на все четыре стороны молоко.
— Поставьте внутри юрты и у дверей, и в передней части юрты четыре берёзовых кадильницы и четыре берёзки.
— Жгите в кадильницах вереск.
— Не угощайте друг друга при встрече табаком, а вместо трубки давайте веточку вереска и говорите при этом: “Иакши”.
— Бубны камов (шаманов) сожгите, потому что они не от бога, а от Эрлика.
— Высока северная Белая гора! Долго вы склоняли голову перед ней. Но настало время, когда Белая гора нам больше не владыка.
— Когда-то все были подданные Ойрота, и теперь будем знать его одного.
— Повесьте на берёзках ленты пяти разных цветов в знак существующих на земле пяти главных племён и пяти главных религий.
— Главное ваше знамя — белый и жёлтый цвет. Эти цвета носите на своих шапках.»
Эти семена упали на благодатную почву: несколькими годами ранее с вершин Белухи обрушился ледник, а где-то на востоке Страна Восходящего Солнца громила воинство Белой горы в пух и прах. Алтайцы стали массово стекаться в долину Теренг, а дочь Челпанова, 14-летняя Чугул Сорокова ходила на вершину, принося оттуда всё новые и новые откровения. От кам-дьянг отпочковалась ак-дьянг, Белая вера, религия спасения на базе шаманства. Так как спасителя, в образе которого должен явиться Ойрат, местные называли Ак-Бурхан («белое божество»), в русские источники эта религия вошла как бурханизм.

13.

По сути просто шаманство отвергло контакты с Эрликом и все атрибуты хождения в Нижний мир. Остались лишь камы в белых одеждах, которые не приносили кровавых жертв, а жгли можжевельник и кропили молоко.

13а.

Новая вера разошлась по Алтаю стремительно, и алтайцы многих племён и сёоков (родов) сжигали курмёжки и святилища в виде растянутых шкур, изгоняли и убивали «тёмных» шаманов, строили у берёз тагылы — алтари. Между тем, царские власти быстро углядели в этом японский проект разложения тыла, да и религиозное восклицание «Алтай тохой!» для них звучало как «Алтай — (к) Токио!». На следующий год на моление в долину Теренг нагрянули казаки, избили алтайцев, смачно пограбили их дома (пользуясь своей безнаказанностью вдали от любого надзора), а Чета Челпанова и 32 самых верных сторонника увезли на суд в губернский Томск. Год спустя, в 1906-м, они были полностью оправданы и вернулись домой, и там Чет обанаружил, что вместо него по Алтаю ходят ярлыкчи («право имеющие») с юными девочками-проповедницами — дело его продолжило жить. Шаманов же в 1908 году российская власть и вовсе взяла под охрану.

13б.

Ну а потом случился 1917-й год, уровнявший всех. Гражданская война на Алтае шла жестоко — красные добивали малочисленных белых, а белым было нечего терять. Советская власть много сделала, чтобы принести сюда цивилизацию — закончила Чуйский тракт, строила больницы и школы. Но вместе с тем сжигались церкви, репрессировались шаманы, унифицировались культуры. Знаковым событием для Алтая стала Центрально-Азиатская экспедиция Рерихов, одним из ключевых пунктов которой был Верхний Уймон, в 1926 году ставший базой походов к Белухе. Её силуэт отчётливо угадывается на картине Николая Рериха «Победа»:

14а.

И хотя эта экспедиция ничего в происходившем тогда на Алтае не изменила, она оставила очень важный задел на постосветскую эпоху. Но памятники атеистического Алтая, как правило посвящённые и Гражданской, и Великой Отечественной войнам сразу — тоже в большинстве своём нетривиальны:

14.

С распадом СССР на Алтае началось стремительное возрождение всех его старых религий. Православная традиция здесь смогла восстановиться не только в вере, но и в искусстве — по всей Республике построено несколько десятков деревянных церквей, в в большинстве своём необычайно красивых. Главный храм региона — собор Макария Алтайского (2004-06) в Горном, и зайдя сюда на службу, я увидел, что большинство прихожан — алтайцы:

15.

Самая красивая из виденных мной на Алтае — Покровская церковь (1993-2003) в Усть-Коксе:

16.

Скит Барнаульского Знаменского монастыря (2000-2001) на острове Патмос в Чемале. Чем ещё впечатляют здешние церкви — это вписанностью в совершенно непривычный для русской архитектуры ландшафт гор и скал:

17.

А вот в Горно-Алтайске буддийский храм, по местному курее Ак-Бурхан, построенный в 2012 году. Возрождение буддизма начал в 1991 году журналист Алтайчи Санашкин, и сторонники этого выбора считают, что изначальный бурханизм, за распространением которого стояли буддисты Кульджины — не язычество, а буддизм, адаптированный к местным обычаям, и Белый Бурхан — ни что иное, как Майтрея, Будда Грядущий. Санашкин и другие представители алтайское интеллигенции даже ездили к Далай-ламе, и тот официально признал бурханизм «алтайским буддизмом». Ну а образцом для подражания алтайские буддисты, по исторической иронии, выбрали Японию с её органичным синтезом буддизма, язычества и прогресса.

18.

Тем не менее, сторонников чистого буддизма на Алтае нашлось немного, и построить курее они смогли лишь через двадцать лет. Ныне здесь тихо и пусто, я увидел запертые двери и храма, и сторожки. На дверях — сутры и правила поведения, но ничего похожего на расписание служб.

19.

Через стекло я сфотографировал интерьер, простой и по-домашнему уютный:

20.

Куда интереснее обстоят дела с алтайским шаманством — подробнее о его становлении и развитии можно почитать здесь. Никаких священных текстов с дореволюционной поры не сохранилось, устные предания оказались основательно забыты, и сейчас алтайское шаманство пытается восстановиться из осколков — по воспоминаниям, живым повериями и обычаям, по отчётам миссионеров, этнографов и чекистов, по современным исследованиям археологов. «Шаманы на Алтае и сейчас есть, — говорил молодой экскурсовод-алтаец в музее, показывая на птицы-шапки и бубны, — но выглядит они, конечно же, не так», и последнее было сказано с таким знанием дела, будто он каждый вечер пьёт чай в обществе кама. Всё это накладывается на консолидацию алтайского народа, произошедшую лишь в ХХ веке, и на сопротивление неизбежной русификации. Представители национальной интеллигенции выдвигают разные концепции «национальной религии» от пантеизма с обожествлением природы до тенгринаства, древнего степного единобожия, возвратом к которому по их мнению был бурханизм. Как мне показалось, тут просто каждый верует по-своему, а общим для всех принципом остаётся уважение к Природе: «весь Алтай — наш храм», «уважай Природу — и Природа будет уважать тебя». Высшее божество во всех вариантах величают Алтай-Кутай (Дух Алтая), где-то отождествляя с Ульгенем, где-то с Тенгри, а где-то и ни с кем не отождествляя — тут свой мир, и это его хозяин. Бахрома белых лент на перевалах, у родников, у въездных знаков районов, давно уже ставшая фирменным знаком Алтая — не мода туристов, а вполне серьёзное проявление культа — джалама:

21.

Белые джаламы, как мне объясняли, можно вешать в любом сезоне, жёлтые вешают весной к пробуждению духов, своё время имеют и голубые, и нежно-зелёные ленточки. В одних местах считается, что они должны быть из ткани, которую никогда не использовали на что-то другое. В других — что напротив, лучшая джалама та, что отрезана от собственной рубахи. Главное — правильные джаламы должны быть нежных светлых тонов, а всё красное, фиолетовое или тёмно-синее — на совести некомпетентных туристов. Помимо лент, тут оставляют монеты, игрушки, украшения, камни. И проезжая мимо обоо, алтаец постарается если не остановиться и принести дар, то хотя бы снять шапку.

22.

Вот жертвенник на холме, в стороне от дороги, куда не заедешь случайно:

23.

Часто жертвенники встечаются у древних курганов, стел, мегалитов, петроглифов. Чаще всего такие жертвенники связаны с культом Умай, отвечавшей не только за плодородие земли, но и за плодородие женщин. Вот например дары на Тархатинских мегалитах в глубине Чуйской степи:

24.

А вот — на петроглифах Калбак-Таш у Чуйского тракта. Большинство алтайских святынь, кроме Белухи у всех и долины Теренг у бурханистов — сугубо местночтимые, и например улаганские алтайцы, с которыми я проезжал под Калбак-Ташем, о здешнем жервтеннике не знали ничего.

25.

Они говорили, что как таковых храмов у алтайцев нет. И тем не менее в той же Чуйской степи у села Орталык издалека видны обоо, джаламы и идолы. И думаю, этот жертвенник такой не единственный — просто только здесь безлесная местность позволяет его увидеть случайным людям:

26.

У идола, явно современного, губы смазаны — то ли кровью, то ли молоком:

27.

Здесь же очаг в каменном кольце, на котором едва ощутим запах курных трав и благовоний:

28.

Перед русскими алтайцы немного стыдятся своего язычества — не знаю точно, почему. Слова «бурханизм» они не знают, здесь он только и исключительно «ахтян» (так произносится «ак jан» — «белая вера»), и он есть. Более того, шаманисты и бурханисты друг друга откровенно недолюбливают. Бурханисты называют шаманистов «харатян» («чёрная вера»), считая кем-то вроде дьяволопоклонников, неразборчивых в выборе сил и якшающихся с духами Нижнего мира. Шаманисты на бурханистов смотрят как на надменных лицемерных святош, везде лезущих со своими проповедями — при мне их сравнивали с иеговистами. Я (поясняю, чтобы никто не обижался) уважаю и тех и других и вообще считаю, что слишком мало алтайцев, чтобы им ссориться. Как мне показалось, традиционное шаманство сильнее на Улагане и в Чуйской степи, а бурханизм — в Усть-Канском и Усть-Коксинском районах, то есть ближе к долине Теренг.
Но как и любое язычества, традиционная вера Алтая очень закрыта от посторонних, и на их богослужениях мне побывать нигде не довелось — вот лишь фотографии из музеев да дореволюционные рисунки «тагылов» — жертвенников Белой веры:

29.

Кладбища алтайских сёл выглядят так — без признаков каких-либо религий:

30.

Совсем особенное место занимает на Алтае с его религиозной мозаикой Уймонская долина. Здесь есть бурханизм, а у села Теректы с 1996 года стоит стела, то ли бурханистский тагыл, то ли буддийский субурган.

30а. фото не моё, отсюда.

Но облик Уймона определяют не они. С 1796 года здесь известны переселенцы-староверы, причём частью (как первый старожил Гаврила Бочкарёв) они приходили с севера, а частью — с Бухтармы. Ведь именно на Бухтарме, по одной из версий, родилась легенда о Беловодье, стране истинной веры, куда можно дойти лишь с Божьей помощью, и потому живут там только чистые сердцем люди. Скорее всего, так преломился в русском сознании образ Шамбалы, ну а искать Беловодье надо было, конечно же, за Белухой, священной горой. Некоторым удавалось её одолеть, и спустившись вдоль Аккема, они обретали в верховьях Катуни благодатную плодородную долину, свободную от каких-либо властей. А значит — там можно было остаться и жить по-своему, по совести, правде и истинной вере. Так что облик Уймона определили староверы, называвшие себя «кержаки» и «стариковские». Вот росписи местной-избы-музея (и её создательница Раиса Павловна Кучуганова), весьма похожей на староверческий «дом со львом» под Саратовом.

31.

Над здешними староверами довольно долго не было никакой иерархии. Их храмами были избы самых праведных и мудрых стариков, выделявшиеся в остальном селе разве что по далеко разносившемуся во время служб запаху ладана. По словам Раисы Павловны, когда-то молельным домом служила вот эта изба по соседству с музеем:

32.

Единственная церковь Илии Пророка была построена в 2001 году в селе Замульта, и принадлежит Русской Православной Старообрядческой церкви, объединяющей 2/3 нынешнших староверов. И хотя по здешним сёлам нередко можно встретить крепких бородатых мужиков с огнёнными взглядами и женщин в платках, всё же уймонское староверие совершенно обескровлено раскулачиванием и коллективизацией. Потомков староверов тут много, но в большинстве своём они — кто коммунист, кто новообрядец, кто просто пьянь. Та же Замульта, как нам говорили местные, была основана твёрдыми в вере кержаками, отселившимися от заполонивших тот берег Мульты-реки мирян и сектантов.

33.

Поиски Беловодья и попытки найти изначальную Русь в местных староверах привели сюда Николая Рериха. А в ХХ веке на Уймон потянулись его последователи, и количество их в этой долине теперь таково, что рерихианство можно считать полноценной алтайской религией. Причём тут есть музей Рериха, где работают специалисты из Новосибирска — у этих подход к Великому семейству чисто научный. Другие — разумные адепты Учения, как например, Леонид Калошин, в последний год СССР переехавший сюда из Минска и создавший уникальную Библиотеку имени Елены Рерих.

34.

Ну а множество здесь и просто странных людей. Рерихианским храмом Уймона можно считать Мастер-камень на речке Ярлу у Аккемского озера, куда надо 2-3 дня идти снизу пешком. Сам Рерих до него не доходил, а о том, как камень стал местом народного культа и оброс целыми «городом» оград и пирамидок — не найти двух одинаковых историй:

35.

За рерихианцами сюда потянулись и другие — кришнаиты, анастасиевцы и ещё бог весть кто. В Мульте мы встретили компанию молодых баптистов, а немало тут и вовсе нигде не оформленных сект.

36.

И просто писателей, философов, художников, пытающихся найти Истину и выразить своё её понимание. В этом и чудо Алтая, возможно обусловленное близостью Белухи с её каналом в высшие миры — здесь каждый верует так, как ему ближе.

37.

Есть на Алтае и ещё одна религия, на первый взгляд тут неожиданная — это ислам:

38.

Ведь в Чуйской степи, в Кош-Агачском районе, с конца 19 века живут казахи. Впрочем, мусульманство их было довольно условным, ещё Екатерина II посылала к казахам татарских миссионеров, поэтому исторических мечетей здесь нет — все новостройки, причём очень простенькие.

39.

За пределами Чуйской степи мечеть обнаружилась в Акташе, и по словам местных, «казахи тут у нас всё скупили»:

40.

Под стеклом машин у алтайских казахов хоть в России, хоть в Монголии, хоть в Казахстане часто можно видеть уке, оберег из перьев:

40а.

А самый верный памяник казахов — не мечети, а кладбища, удивительные городки мавзолеев в степях. Умерший кочевник обретает неподвижный дом, и с некоторой долей преувеличения можно сказать, что истинная религия казахов, киргизов или узбеков — культ предков, в том числе культ своей истории. В Кош-Агачском районе кладбища очень вычурные, больше похожие на киргизские, чем на казахские некрополи.

41.

На Монгольском Алтае много грубых мавзолеев из дикого камня и таких вот деревянных срубов, какие я видел прежде на могилах башкир и сибирских татар — здешние некрополи, как и вся казахская культура Баян-Улгия, очень архаичны.

42.

А на Казахском Алтае некрополи в большинстве своём состоят из таких вот деревянных мавзолеев-навесов в форме юрт — подобного я больше нигде не видел.

43.

Напоследок немного расскажу о религиях в нероссийских частях Алтая. Там всё гораздо обычнее, потому что язычество давно забылось, а Рерих в тех краях не отмечался. И всё же на перевалах Монгольского Алтая всегда стоят обоо, только ленты их не белые, а синие:

44.

В Улгие есть десяток небольших мечетей, в том числе главная мечеть всея Монголии — ведь Баян-Улгий единственный её аймак, где живут в основном мусульмане.

45.

А в Ховде — мрачный, очень запущенный буддийский монастырь (здесь их называют «хийд» или «хурээ», а более привычное слово «дацан» — учебное заведение при обители) с непроизносимым названием Ганданпунцагчойлон-хийд. Как и мечеть, он новый — построен в 2005-10 годах.

46.

На Казахском Алтае есть большие новые мечети в городах, причём в Усть-Каменогорске таких целых две:

47.

И сельские мечети-самоделки:

48.

Но попадаются тут и новые сельские церкви — маленькие, простенькие, строящиеся медленно и с огромным трудом, но всё же существующие:

49.

А вот исторические храмы за пределами Усть-Каменогорска так же почти не сохранились. В Катон-Карагае стоит заброшенная Покровская церковь (1882), и построили её не староверы и не миссионеры, а казаки Сибирского войска:

50.

Староверие на Бухтарме же почти угасло, и даже в маленьких русских деревнях типа Коробихи о староверах говорят «они» — это закрытые общины глубоких стариков. Местные говорили, что лучше всего кержацкая культура сохранилась в соседнем селе Сенное, но мы туда добраться уже не успели. Тем более именно Коробихе есть музей староверия и небольшая молельня:

51.

…Все исторические события, о которых я рассказывал здесь, происходили не раньше 17 века. Но Алтай — безумно древняя земля, и в следующей части я расскажу о нём как о прародине тюрок.

АЛТАЙ-2017
Алтай Триединый. Обзор поездки и ОГЛАВЛЕНИЕ серии.
Русский Алтай
Перед Алтаем. Барнаул и Белокуриха.
Перед Алтаем. Горно-Алтайск, Майма, Камлак.
Алтай в общем. Регионы и народы.
Алтай в общем. Туризм на Алтае.
Алтай в общем. Край шести религий.
Алтай в общем. У истоков тюркского мира.
Телецкое озеро.
Улаганский тракт. От Балыкчи до Каменных грибов.
Улаганский тракт. Кату-Ярык и Пазырык.
Улаганский тракт. Улаганский перевал и застава Степаныча.
Чуйский тракт из Акташа на север. Акташ — Белый бом.
Чуйский тракт из Акташа на север. Кензер-Таш — Чике-Таман.
Чуйский тракт из Акташа на юг. Курайская степь.
Чуйский тракт из Акташа на юг. Чуйская степь.
Усть-Кан и Кырлык.
Уймонская долина. Верхний Уймон.
Уймонская долина. Усть-Кокса, чудеса и чудики.
Аккемская тропа. Тюнгур и путь наверх.
Аккемская тропа. Аккемское озеро.
Аккемская тропа. Ярлушка и Семь озёр.
Аккемская тропа. От часовни вниз до Тюнгура.
Монгольский Алтай — посты будут!
Казахский Алтай — посты будут!
Неалтайский Казахстан — см. ОГЛАВЛЕНИЕ!
Степной Алтай — см. ОГЛАВЛЕНИЕ!

«Тот, кто говорит, что русский алфавит является для алтайцев чуждым, тот враг социализма» | Новости Горного Алтая

Несколько недель назад мы сообщали о том, что в Национальной библиотеке Республики Алтай открылась виртуальная выставка, посвященная «Jаналиф» — периоду, когда алтайский алфавит перевели на латиницу. Это произошло в конце 1928 года в рамках всесоюзной кампании по переводу письменности тюркских народов, которые пользовались арабской письменностью, на латиницу. Алтайский алфавит до 1928 года не использовал арабское письмо, однако все равно подвергся реформе «за компанию».

С помощью искоренения арабской письменности советское правительство, очевидно, хотело ослабить связи среднеазиатских республик с их южными соседями, в том числе в духовно-религиозной сфере. По мере укрепления советской власти к середине 30-х годов возникла инициатива унификации алфавитов, и к концу десятилетия письменность народов, населяющих СССР, перешла на кириллицу.

Этому предшествовало общественное обсуждение перехода на новый алфавит. Насколько оно было открытым, непонятно, поскольку в официальной прессе «обратную реформу» единодушно поддерживали. Если и были голоса против, то они остались неуслышанными. В любом случае, та давняя дискуссия представляет интерес и сейчас, спустя почти 90 лет. Предлагаем читателям «Новостей Горного Алтая» ознакомиться с публикациями в «Красной Ойротии» 1937 года, посвященными этому вопросу.

Колхозники колхоза имени Гордиенко подняли вопрос большого принципиального значения – вопрос об отказе от латинизированного алфавита и о переходе к алфавиту на русской основе.

В чем существо этого вопроса? С 1929 года в Ойротии фактически был введен новый латинизированный алфавит. С тех пор прошло семь лет – срок достаточный, чтобы проверить правильность и целесообразность введения, в условиях Ойротии, латинизированного алфавита. Практика показала непригодность латинизированного алфавита в условиях Ойротии для алтайского населения.

В условиях Ойротии, где не было «своей» письменности, введение латинизированного алфавита стало мероприятием реакционным, стало орудием, которое презренные враги народа империалистические наймиты и реставраторы капитализма, буржуазные националисты, пытались использовать для разобщения от русского народа, пытались использовать для замедления развития ойротской культуры, национальной по форме и социалистической по содержанию.

Контрреволюционные буржуазные националисты в Ойротии с 1926 года составляли десятки «проектов», выдумывали «сотни» обоснований необходимости внедрения нового тюркского (латинизированного) алфавита среди ойротского населения. Мы не собираемся с ними дискутировать и опровергать их «аргументы», а лишь хотим показать контрреволюционное существо их «обоснований».

Первые полтора года после введения латиницы газета «Кызыл Ойрот» использовала смешанный алфавит: заголовки выпускались на jаналиф, а тексты публикаций – на кириллице. Таким образом местных жителей приучали к новому алфавиту.

Вот докладная записка буржуазного националиста, контрреволюционера Кочеева М.М. «О введении нового тюркско-татарского алфавита в Ойротии». Вот такие он приводит «доводы» для обоснования отказа от алфавита на русской основе:

«В сущности эта русская грамота в национально-алтайской обстановке была не грамотой культуры и прогресса, а грамотой эксплоатации, закабаления и насильственной русификации массы на почве темноты и невежества и под дурманом религиозных предрассудков. Русский алфавит, на котором основана алтайская письменность, искусственным путем навязанный вместе с христианской религией, совершенно не подходит к наречию наших алтайцев и является чуждым всем правилам фонетики алтайско-тюркского языка, вследствие чего не может оказать должного влияния на дело развития грамотности среди алтайцев».

По мнению Кочеева и других контрреволюционных буржуазных националистов, этих последних защитников баев и зайсанов, русская грамота является, якобы, «грамотой эксплоатации» и русский алфавит чуждым для алтайского языка. Это они пишут в 1929 году, на 12 году существования диктатуры пролетариата.

В условиях царского самодержавия русская письменность использовалась эксплоататорскими классами для колонизации Алтая и угнетения трудящихся алтайцев и тогда в сознании трудящихся алтайцев русский алфавит, действительно, воспринимался как алфавит миссионеров, как алфавит эксплоататорских классов.

Трудящиеся Ойротии прекрасно знают, что при помощи передового русского революционного рабочего класса, они сбросили с себя ярмо капиталистической эксплоатации и национального гнета. Ойротский народ теперь прекрасно знает, что русская культура, это культура передовая, социалистическая. Ойротский народ прекрасно знает, что на русском языке создано великое революционное учение Ленина – Сталина, имеющее международное значение, что русская литература насчитывает в своих рядах таких великих писателей как Горький, Пушкин, Лев Толстой и др.

Тот, кто говорит, что русская грамота является грамотой эксплоатации и русский алфавит является для алтайцев чуждым, тот враг социализма. Выступая против социалистической по содержанию и национальной по форме культуры, Кочеев, как и другие контрреволюционные националисты, в своей докладной «обвиняет» парторганизацию в том, что она не организовала движение за ведение латинизированного алфавита в Ойротии.

Он пишет: «Мы должны отдать все для окончательного торжества нового алфавита: и энергию, и средства. Успехи в области латинизации будут содействовать достижению высшей культуры. Когда не останется ни одного неграмотного на новом алфавите, это будет начало перехода к новой культуре как по форме, так и по содержанию».

В самом деле, в чем преимущество латинизированного алфавита перед русским, на котором созданы огромные культурные ценности страны Советов и на котором написано учение Маркса, Ленина, Сталина? Во имя каких «принципов» надо было «отдать все для окончательного торжества нового алфавита»? Такая смена алфавитов кроме ущерба советской культуре в Ойротии ничего не принесла.

Школьники колхоза «Кызыл Мечин» Онгудайского аймака получили новые книги на родном языке, лето 1937 г.

Во-первых, латинизированный алфавит трудно изучается; во-вторых, в школах алтайские дети должны изучать два алфавита, что создает вредную путаницу и долголетнюю никому не нужную «учебу», ибо в старших классах и в средних учебных заведениях латинизированный алфавит теряет уже всякое значение. В-третьих, люди грамотные на русском алфавите должны были снова ликвидировать свою «неграмотность» на латинизированном алфавите ради введения этого алфавита. В-четвертых, наряду с новым алфавитом вводятся разные новые термины и понятия, отчуждающие и отдаляющие от русской революционной культуры. Например, слово «революция» буржуазные националисты перевели как слово «смута», «разруха».

Таким образом латинизированный алфавит создает искусственное отчуждение трудящихся алтайцев от русского языка и использовался и используется кое-где и сейчас буржуазными националистами в своих целях для того, чтобы законсервировать ойротскую культуру на достигнутом уровне, для того, чтобы «оберечь» ойротскую культуру от взаимного обогащения с другими национальными культурами народов СССР.

Совершенно законно сейчас сами трудящиеся ставят вопрос об отказе от латинизированного алфавита и о переходе к алфавиту на русской основе. Это даст новый толчок развитию ойротской культуры, национальной по форме и социалистической по содержанию и ускорит дальнейшее приобщение ойротского народа к культуре великого русского революционного народа.

Толуш Енчинов,
№5, 6 января

(выдержка из «Красной Ойротии», No 92 за 1936 год)

Тов. Енчинов родился в 1908 году в бедняцкой семье кочевника-алтайца, урочище Курота Онгудайского аймака.

Имея большую семью, родители т. Енчинова всю жизнь уходили на заработки в кулацкие и байские хозяйства. И дети с самых ранних лет работали батраками.

Тов. Толуш Енчинов с 9-летнего возраста работал пастухом у баев Филатовых, Рольковых, Кудешевых и др.

Установление в Ойротии советской власти положило конец полуголодной, беспросветной жизни.

В 1925 году т. Енчинов ликвидирует свою неграмотность в ликпункте и вступает в комсомол.

Вскоре тов. Енчинов организует в Караколе из трудящейся алтайской молодежи комсомольскую ячейку и избирается ее секретарем.

Через три месяца выдвинут на работу инструктором онгудайского аймакисполкома, затем избран членом бюро айкома комсомола, как нацорганизатор молодежи и членом обкома комсомола.

С 1926 по 1928 год работал ответственным секретарем айкома комсомола.

В 1927 году т. Енчинов вступает в ряды коммунистической партии и в 1928 году командируется на учебу в КУТВ.

По окончании учебы работал зав. культпропом онгудайского айкома ВКП(б), заведующим учебной частью областной совпартшколы, инструктором обкома ВКП(б) и до избрания секретарем обкома – директором спецсельхозшколы Наркомзема СССР.

Тов. Енчинов с самого начала своей сознательной политической жизни вел самую активную, непримиримую борьбу с кулацко-байскими и зайсанскими элементами и их последними защитниками – контрреволюционными буржуазными националистами.

В Онгудае на аймачном собрании комсомольской организации обсуждался вопрос об ойротской письменности. Поднятый колхозниками колхоза имени Гордиенко вопрос о переводе ойротской письменности на основу русского алфавита нашел в среде молодежи живейший отклик.

Тов. Марчин Бабай сказал, что многие из ойротской молодежи латинизированного алфавита не знают, несмотря на то, что прошло много лет с тех пор, как он введен. Объясняется это тем, что он трудно усваивается, а это тормозит рост социалистической по содержанию и национальной по форме ойротской культуры.

Тов. Кургулов говорит:

— Я не знаю, для чего выдумали новый латинский алфавит. Он не выдержал испытания временем. Школьники с трудом овладевают им. Старым и молодым одинаково трудно учиться на двух алфавитах.

Школьники на детском празднике, Ойрот-Тура, 6 июня 1937 г.

За перевод алтайской письменности на основу русского алфавита высказались тт. Мыянов, Ненуков, Кахаев, Казаков и другие.

За латинизированный алфавит высказался тов. Манжин, который мотивировал это тем, что знающим латинский алфавит было бы легче изучать европейские языки.

Собрание решило просить областные организации ускорить перевод ойротской письменности на основу русского алфавита.

№9, 14 января

Переход с латинизированного алфавита на алфавит, созданный на русской основе, необходим. Мне бы хотелось подчеркнуть три момента, которые по-моему с несомненной очевидностью требуют немедленного перехода на алфавит на русской основе.

Учащимся национальных школ приходится изучать два алфавита. На первом году обучения они изучают латинизированный алфавит. На втором году обучения вводится изучение русского языка. Латинизированный и русский алфавиты по произношению почти одинаковы, но по начертанию буквы различны и часто противоположны, что вызывает нередко их смешение. Приведу примеры: в-б, x-с, р-п и т. д. При письме дети, смешивая эти буквы, часто совершенно искажают смысл отдельных слов. Например, русское слово «борона» пишут «ворона» и т. д. Не только дети, но часто и взрослые смешивают слова как по начертанию, так и по произношению.

Некоторые буквы латинизированного алфавита (Н, Л, Ш, З и др.) требуют большого навыка для их правильного начертания.

В ойротском языке латинизированный алфавит имеет буквы (Я, Ю, Ц, O) составленные из двух знаков. При чтении слова, в которое входят эти буквы (например, революция, центр, щавель) меняют свой смысл и порой становятся непонятными.

Мне кажется, что даже указанные мною три момента требуют немедленного перехода от латинизированного алфавита к алфавиту на русской основе.

П. Чевалков,
№13 от 24 января

Поднятый в газете «Красная Ойротия» вопрос о переводе алтайской письменности с латинизированного алфавита на алфавит на русской основе имеет огромное политическое значение. Я ратую за перевод алфавита на русскую основу. И вот почему.

Студенты школы повышения квалификации работников образования слушают лекцию по радио, Ойрот-Тура, 1937 год.

В 1930 году я окончил Ойротскую совпартшколу. В совпартшколе латинизированный алфавит я изучал с большим трудом. И когда меня командировали на работу в ойротскую секцию национального издательства народов СССР при ЦИК Союза ССР в Москву, то я там с трудом справлялся с работой, оказался неграмотным и мне пришлось снова овладевать латинизированным алфавитом.

В 1931 году меня перевели на работу в Новосибирск, а потом передали в распоряжение редакции «Кызыл Ойрот» на работу корректором. С корректорской работой я не справился, так как газета была на латинизированном алфавите, который мне очень трудно давался.

Сейчас я работаю в редакции шебалинской газеты «Сталинский путь» и до сих пор не научился читать газеты и книги на латинизированном алфавите, но в то же время я читаю свободно книги, изданные на алфавите на русской основе.

Из своих наблюдений я знаю, что многие колхозники алтайцы хорошо пишут и читают на алфавите на русской основе. Например, в селах Каспе, Черге и многих других селах Шебалинского аймака алтайское население хорошо знает алфавит на русской основе и не знает латинизированного алфавита.

Перевод ойротской письменности с латинизированного алфавита на алфавит на русской основе обеспечит быстрейший расцвет национальной по форме, социалистической по содержанию культуры.

Михаил Бугуев,
№26 от 15 февраля

При подготовке публикации использовались архивы Национальной библиотеки им. М. Чевалкова.

Владимир Кабо. Архаическое общество и мировые религии 2

На главную страницу сайта    Статьи

К началу статьи

   

2

Обращение к иным культурно-историческим мирам, иным социальным структурам обнаруживает очевидные совпадения, показывающие, что в их основе находится некая типологическая модель. В качестве примера я избрал скотоводов западных районов Горного Алтая. К началу ХХ в. они были расселены небольшими, разбросанными по обширной территории стойбищами-аилами. Основной структурной единицей общества была аильная, кочевая или полукочевая, община. Издавна шел процесс социального расслоения, усиленный воздействием товарно-денежной экономики. Из среды рядовых кочевников выделились состоятельные байские семьи, а над теми и другими возвышалось наследственное сословие землевладельцев-зайсанов. Ранние формы классообразования осложнялись переплетением общинно-родовых и принесенных извне рыночных отношений. Сохранялись древние формы религии, главным образом шаманистские верования и обряды. Во главе пантеона духов находились высшее доброе божество Ульгень и злой владыка подземного мира Эрлик, которым приносились жертвы. Сохранялись и древние родовые культы – культ огня и культ гор, отражающий общность родовой территории. На местные верования и культы наслоились с одной стороны — влияние монгольского ламаизма, с другой — насильственная христианизация. Но если принятие христианства было формальным и едва ли отразилось на массовом сознании, влияние ламаизма оказалось более органичным.

В 1904-1905 гг. здесь возникло религиозное движение, известное как бурханизм. Алтаец-пастух Чот Челпанов объявил, что к нему явился всадник на белом коне и в белом одеянии. Всадник возвестил о себе, что он хан Ойрот, некогда добровольно покинувший свой народ, и что он вернется, чтобы спасти его. Но прежде, чем это произойдет, алтайцы должны отказаться от старых шаманских божеств, уничтожить атрибуты шаманского культа, не обращаться более к содействию шаманов и молиться новому божеству – Бурхану. Это было, по существу, требованием покончить с верованиями и обрядами, с которыми связывалась общинно-родовая разобщенность, и обратиться к новому и единому богу Бурхану, олицетворяющему общность всех алтайцев как единого народа. Но наряду с отказом от традиционной религии алтайцы должны отказаться и от общения с христианами-русскими, олицетворяющими в их глазах иноземное владычество, выбросить русские деньги.

Движение быстро распространилось, охватив все коренное население западного и южного Алтая. Люди съезжались из дальних стойбищ на моления, которые насчитывали сотни участников. Ничего подобного Алтай не знал прежде. Возглавляли эти моления жрецы и проповедники новой религии – ярлыкчи. В проповедях звучали не только религиозно-этические, но и антирусские акценты. Хотя главными участниками движения были рядовые скотоводы, большую роль в нем играла верхушка общества – зайсаны и баи, противники русификации и христианизации алтайского населения. Успеху движения способствовали политические факторы, воздействие которых ощущалось и в этой далекой горной окраине империи – неудачи России в войне с Японией и первая русская революция. В этой ситуации протест против русского владычества выразился в неожиданной ориентации на врага России –Японию. Миф об Ойрот-хане обогатился новыми подробностями: оказалось, что когда-то он ушел в Японию, и теперь явится оттуда, чтобы освободить своих братьев по расе.

Миф об Ойрот-хане не случаен. Типологически это один из вариантов широко распространенного образа героя, покинувшего свой народ, чтобы вернуться к нему, когда пробьет час. В этом типологическом ряду находится и образ Мессии, и ожидание второго пришествия Христа. В историческом контексте конкретный образ и имя героя связаны с воспоминаниями о том, что в средние века алтайские племена подчинялись западным монголам, ойратам, и в ХV-ХVIII вв. находились в составе Ойратско-Джунгарского государства. В действительности Ойрот-хана никогда не существовало; приверженцы бурханизма стремились к возрождению царствования мифического героя.

Видимо, легенды об Ойрот-хане давно ходили среди местного населения; пламя тлело и вспыхивало каждый раз, когда накапливалось топливо, когда ощущалось социально-психологическое напряжение. И при этом распространению слухов о возвращении хана Ойрота всегда предшествовало появление его пророков, либо говоривших и действовавших от его имени, либо выдававших себя за него самого. Так, известно, что в 1870-х годах на Алтае появился человек, которого принимали за Ойрот-хана, второй такой случай произошел в 1880-х годах, наконец, в 1900 г. за хана Ойрота выдавал себя нищенствующий лама.

Национально-освободительная, антиколониальная направленность бурханистского движения несомненна. В советской литературе этот национально-освободительный пафос движения нередко отрицался на том основании, что в определенный период его возглавила доминирующая социальная верхушка, вышедшая из среды самого алтайского населения. Этот довод, однако, нельзя признать убедительным. Перед нами один из примеров, – а история знает таких примеров немало, -когда в известные периоды господствующие сословия выражают общенациональные интересы. Об антиколониальной направленности бурханистского движения свидетельствует и тот факт, что оно вспыхивало особенно ярко в такое время, когда Российская империя испытывала трудности, вела войну, отзвуки которой доходили и в этот далекий край. Не случайно, что с новой силой оно вспыхнуло еще раз в 1916 г., во время первой мировой войны и накануне революции 1917 года.

В этом отношении бурханистское движение типологически входит в круг религиозных антиколониальных движений, широко распространившихся в XIХ-XX вв. , в эпоху кризиса мировых империй, среди народов, стоящих на пороге классообразования или уже вступивших на этот путь. По своей сущности оно мало чем отличается от аналогичных движений у народов Океании, известных как культы карго, и даже у аборигенов Австралии.

Но аналогии идут гораздо дальше, они относятся к самому содержанию этих движений как явлений религиозных. Для бурханизма, как и для других аналогичных движений, характерны эсхатологические чаяния, отражающие поиски выхода из собственных социальных противоречий и поиски путей освобождения от чужеземного доминирования. Такое состояние нередко возникает в периоды социальных кризисов, и мы уже знаем, что чужеземное господство лишь способствует развитию этого процесса. Люди стремятся к восстановлению справедливости, к спасению здесь, на земле, к реализации дремлющего в глубинах массового сознания архетипа «золотого века», архетипа универсального, совсем не обязательно связанного с влиянием той или иной мировой религии. Эта жажда восстановления социальной гармонии причудливо сочетается со смутным ощущением надвигающейся катастрофы, крушения вот этого, реального, несправедливого и дисгармоничного, мира. Вот почему так часто в этих движениях, от островов Меланезии до Южной Сибири, люди стремятся избавиться и от всего, что связывает их с этим миром, чтобы очищенными, обновленными встретить приход царства справедливости и гармонии. Это часто выражается в уничтожении материальных ценностей – вот отчего бурханисты уничтожали русские деньги. Конечно, в этом выразился, прежде всего, протест против иноземного господства, но и отмеченное мною типологическое явление здесь тоже налицо.

Характерна для движений этого типа и такая черта как реинкарнация мифического героя в его пророках. Пророк либо выступает в образе героя, – вспомним в этой связи австралийского Джинимина, – либо герой является пророку в видениях и обращается через него к своему народу, как это было в случае с Чотом Челпановым.

Возникновение подобных движений отражает не только приближение либо наступление социального кризиса, но и кризиса религиозной идеологии. Они стремятся выйти за тесные границы старых, первобытных культов, локально и социально ограниченных, и с этой целью либо берут на вооружение элементы мировых религий, либо трансформируют собственную религию, делая ее достоянием многих и разнородных социальных общностей, либо – чаще всего – делают то и другое одновременно. Нечто подобное произошло и в бурханизме: он не только преобразовал древнюю шаманистскую религию, но и воспринял некоторые элементы монгольского ламаизма. Само имя нового бога, призванного олицетворять единство алтайского народа, – Бурхан, – означает Будду.

В то же время восприятие элементов христианства в бурханизме не ощущается. Этим он особенно интересен и важен для типологических сопоставлений с движениями, на которых в той или иной степени отразилось влияние христианства. Вот почему так продуктивно сопоставление бурханизма с массовыми религиозными движениями аборигенов Австралии. Ведь различие между ними не только в том, что в одном случае на движении сказалось влияние ламаизма, а в других – христианства, но и в том, что стадиально эти общества глубоко различны. Одно уже вступило в эпоху классообразования, другое только еще испытывало первые, далекие подземные толчки приближающегося кризиса архаической формации.

У. Ля Барре предложил для обозначения подобных движений термин «кризисные культы». В нашем случае этот термин уместен.

Аналогия бурханизма с ранним христианством имеет не более чем типологический характер. Христианство в эпоху его возникновения и в первые века его распространения тоже было в известном смысле кризисным культом и поэтому несло в себе черты, типологически и структурно сближающие его с движениями, рассмотренными выше. Так, вера в возвращение Ойрот-хана «повторяет» адвентистскую веру в неминуемое возвращение Христа, характерную уже для раннего христианства. Но при всем своем мессианизме, корни бурханистского движения лежат не в иудео-христианстве, не в тех или иных заимствованиях, а в глубоких социальных процессах.

Примеры того, как преобразуются традиционные религии, отражая нарастание социального кризиса, когда, казалось бы, заколебались и готовы рухнуть древние основы жизни, как возникают новые религиозные движения, охватывая обширные территории, – примеры этого предлагает нам история всех континентов. А если этот процесс подталкивается иноземным, иноэтническим, инокультурным вторжением, если к тому же это вторжение угрожает самому существованию народа или его культуры, кризис идеологии наступает очень скоро. Об одном из таких явлений, происшедших в Северной Америке в самом начале XIX в., рассказывает Л.Г.Морган.

Здесь, в условиях колонизации, втягивания индейцев в глубоко чуждую им социально-экономическую систему, насаждаемую белыми, в условиях разрушения традиционных социальных и психологических устоев, ведущего, как это нередко бывает, к массовой депрессии и алкоголизму, когда, наконец, стала четко вырисовываться перспектива физического исчезновения самого индейского общества, в этих условиях, в 1800 г., среди ирокезских племен возникла новая религия. Она, по словам Моргана, не только «вобрала в себя все наставления старой веры», но и «включила новые догмы». Иными словами, она выросла на почве традиционных верований и, в то же время, обогатилась новым содержанием. Иначе говоря, перед нами – одна из двух типологических моделей возникновения нового религиозного движения. Теми же особенностями характеризуются рассмотренные выше «странствующие культы» аборигенов Австралии. Массовые религиозные движения этого типа строятся из традиционного материала, творчески преобразованного и обогащенного инновациями.

Вторая модель предполагает путь более радикальный – освобождение от традиционных локальных культов и создание новой религиозной системы (хотя в основе последней и заложен некий глубоко укорененный в культуре архетип – например, Мессии, «золотого века» и т.д.). Примером религиозного движения этого типа является бурханизм. Чем дальше продвинулось общество по пути социально-экономического развития, чем глубже зашел в нем процесс социального расслоения, тем скорее оно вступает именно на этот второй путь. Этими особенностями окрашено и возникновение таких великих религиозных движений как христианство, ислам и буддизм.

Новую религию, возникшую на рубеже веков в среде ирокезских племен, сближает с последними то, что основателем ее стал пророк, одаренный, подобно Мухаммеду или Гаутаме, склонностью к озарениям и видениям. Им явился Ганеодийо, или «Прекрасное озеро». Такие пророки способны повести за собой психологически подготовленные массы людей, как бы вырывая из глубин коллективного сознания дремлющие в нем силы. Вот почему и проповеди Ганеодийо стали началом религиозного движения, охватившего со временем весь союз ирокезских племен. Пророк обращался к людям от имени Великого духа, – творца мира и учредителя этических норм, последний говорил как бы его устами. Он обращался с моральными поучениями, призванными спасти индейское общество от угрожающей ему гибели. Он выступал за сохранение или возрождение традиционных социальных и нравственных устоев, против распродажи племенных земель вождями, ибо «всякий, кто продает землю, оскорбляет Великого духа». Он выступал против браков с белыми. Пророк предупреждал, что если народ не раскается, не отринет все то новое и пагубное, что принесли с собой белые люди, произойдет космическая катастрофа, в которой погибнут все нераскаявшиеся; но прежде Великий дух возьмет в свою обитель всех праведных. Не напоминает ли это пророчество Джинимина, призывающего аборигенов Западной Австралии к возвращению к традиционным духовным ценностям, предсказывающего неизбежность мирового катаклизма и спасения верных «закону» аборигенов?

Другое характерное массовое религиозное движение североамериканских индейцев известно под названием «Пляска духов». Оно дважды вспыхивало среди индейцев прерий в последней трети XIX в. и затем широко распространялось по землям многих племен. Первая волна началась в 1870 г. и распространилась из Невады в северную Калифорнию, вторая – в 1890 г. и распространилась далеко на восток. Оба движения были вызваны главным образом притеснениями со стороны белых, и последнее вылилось в форму восстания. Индейцы верили в чудесное вмешательство Великого духа, приславшего на землю своих помощников-пророков, верили в наступление земного рая, в воскрешение мертвых и их счастливую жизнь на земле вместе с живыми. Но чтобы золотой век наступил, люди должны вернуться к освященному временем и преданиями древнему образу жизни, должны верить и молиться. Главные черты идейного комплекса движения нам хорошо известны – это и ниспровержение европейского доминирования, и восстановление традиционной культуры, и сохранение для грядущего земного рая преданных, активных участников движения, и профетизм; на все это наслоилась вера в воскрешение мертвых. И это движение было вызвано социальным напряжением, углублением социальных противоречий, спровоцированных столкновением двух миров, вторжением иноземного мира, глубоко чуждого, социально и культурно, миру коренному. И это движение было религиозным, оно отлилось в форму преобразованной традиционной религии и охватило многочисленные, прежде разобщенные этносы, нередко говорящие на различных языках. Оно объединило их как новое социально-религиозное образование, охваченное единым религиозным порывом, как общину верующих.

Немало общего между собой и с рассмотренными выше движениями обнаруживают меланезийские культы карго, несмотря на обширный разрыв во времени и пространстве. Выдающаяся роль пророков наблюдается и в этих массовых религиозных движениях, быть может, большая, чем в других, вследствие развития здесь института вождей, традиционных лидеров, «больших людей», с которыми связывается представление о их необычайных личных качествах. Посредством видений, посещающих их, пророки входят в общение со сверхъестественными силами и существами как традиционной, так и христианской религии. Как и в других религиях, имеет место своеобразный религиозный синкретизм, обусловленный столкновением с иной социально-культурной традицией, а в конечном счете углублением социальных противоречий в самом меланезийско-папуасском обществе и европейским социально-политическим доминированием. Для культов карго характерны вера в возвращение предков и ожидание «карго», кораблей, нагруженных европейскими товарами, символизирующими могущество колонизаторов. В ожидании восстановления царства справедливости жители Океании прекращают свои повседневные занятия и, подобно далеким алтайцам, уничтожают материальные ценности – свиней и посевы.

Подобно океанийцам, индейцы Северной Америки, участники движения «Пляска духов», тоже верили, что когда мертвые вернутся на землю, а белые будут изгнаны, дома, скот и другие материальные ценности белых перейдут в собственность индейцев.

В Океании, как и в Северной Америке, провозглашался обновленный моральный кодекс, во многом основанный на «заветах предков». Это делалось для того, чтобы предки, когда они вернутся на землю, нашли нынешнее поколение достойным карго, а это, в свою очередь, усиливало социальные связи и способствовало объединению людей разных племен.

В конце концов, ведь «чтобы объединиться, необходимо сначала разделиться». Этническая расчлененность, свойственная в особенно большой степени архаическому обществу, усиленная к тому же углубляющейся социальной расчлененностью, – вот предпосылки и одно из главных условий религиозного объединения, складывающегося в ходе массовых надэтнических религиозных движений и возникновения новых религий, преодолевающих социальные, этнические, расовые границы. Другим условием является столкновение с классовым обществом, не только выступающее толчком, способствующим возникновению массовых религиозных движений, но и вносящее в традиционные религии некое новое качество, в той или иной степени преобразующее их.

Классическое первобытное общество, несмотря на существование межэтнических связей, все же не способно выйти полностью за пределы локальности, окончательно преодолеть ее, и это наблюдается как в сфере общественных отношений и экономики, так и в сфере религии. Иное дело – в условиях углубляющихся социальных противоречий, назревания социального кризиса, будь то внутреннего, эндогенного, или внешнего, экзогенного, происхождения. И здесь со всей силой и отчетливостью обнаруживается одна из важнейших особенностей первобытных и предклассовых обществ – социальные процессы реализуются в них в значительной степени через идеологию, через религию, что связано со свойственным этим обществам первобытным идеологическим синкретизмом, переплетением религии с другими сферами общественного сознания, культуры, общественной жизни. В силу этого массовые социальные движения выступают здесь как религиозные, притом не только по форме, но и по существу. Активисты массовых религиозных движений мыслят категориями религии и соответственно себя ведут. Новые религиозные движения решают здесь как непосредственно социальные, так и адаптивные задачи, выступая в функции приспособления архаических обществ к новым условиям. Переосмысление традиций приобретает в таких обществах религиозный характер.

Религия, которая выходит за локальные границы и охватывает в своем распространении крупную совокупность прежде разобщенных этносов, связывая их социальными и идеологическими узами, которая выступает в качестве этноинтегрирующего фактора, такой религии соответствует все возрастающая социальная дифференциация. Сначала странствующие культы наиболее архаических обществ, а затем и массовые религиозные движение более расчлененных социальных структур – все они ориентированы на преодоление локальности, не только в идеологии, но и во всех других сферах. Рождается осознание единства различных этносов, а затем и самосознание входящих в него людей как новой этнической общности. Прежняя локальная структура препятствует созданию этой новой, единой общности, и религия стремится это препятствие преодолеть, способствуя, таким образом, объективному процессу, через который рано или поздно проходит все человечество.

Отмеченные мною явления объясняют многое и в истории раннего христианства, и в формировании других великих религий, а последние, в свою очередь, помогают глубже понять происходящее в современных нам обществах. Не случайно исследователи религиозных движений Австралии и Океании, Америки и Африки прибегают к таким понятиям как хилиазм и милленаризм, мессианизм и эсхатологизм. Так, понятие хилиазма восходит к раннехристианской доктрине и включает веру во второе пришествие и тысячелетнее царство Христа, осуществление извечной мечты человечества о возвращении «золотого века», о справедливом социальном мироустройстве и всеобщем благоденствии. Те же чаяния, как мы знаем, свойственны и многим традиционным обществам; они усиливаются и приобретают выраженную социальную окраску с появлением и углублением социальных противоречий, а проникновение христианства придает им их окончательный облик.

Мессианские ожидания, как известно, были свойственны еще иудаизму. Ко времени возникновения христианства среди евреев распространилась вера в то, что Бог пришлет на землю национального вождя, который соберет под своим водительством еврейские армии, чтобы изгнать римлян. Христианство возникло в обстановке национального кризиса, обострения социальных противоречий и конфликта между коренным населением Палестины и завоевателями-римлянами, и мессианские чаяния евреев несомненно отразились на его идеологии. Аналогичные явления свойственны и религиозным движениям, рассмотренным выше, и объясняется это не только влиянием христианства, но, прежде всего, сходством социальных условий, а также характером традиционной идеологии, в которой в той или иной форме всегда присутствовал образ героя – благодетеля и избавителя.

В то время как милленаристские, эсхатологические, мессианские движения как бы пребывают в ожидании конца мира и времени, профетическим движениям, во главе которых становятся люди, названные М.Вебером «харизматическими лидерами», свойственно ожидание обновления мира и истории. Но и эсхатологическое, и профетическое начала, хотя и в неодинаковой степени, заложены в глубинах первобытной идеологии и способствуют идеологическому оформлению новых религиозных движений, вызванных к жизни новыми социальными условиями.

В целом архаическому мировоззрению более свойственно обращать свои взоры в прошлое в поисках моделей и архетипов для настоящего и будущего, оно видит в прошлом, мифологическом прошлом, образец, на который оно ориентируется и который стремится воспроизвести в настоящем. Время как бы замкнуто в себе, мифологическое прошлое является вместе с тем и настоящим, и будущим, оно воспроизводится в каждом новом поколении, цикл повторяется снова и снова. Но сквозь мифологическое миропонимание все более пробивается миропонимание историческое, которому свойственно представление о необратимом потоке времени, устремленном в будущее, когда жизнь становится не просто бесконечным повторением прошлого, но превращением прошлого в будущее. Становление этого нового сознания сопровождает собою социальное развитие, способствует ему и стимулируется им. Сущность этого процесса, его диалектика состоят в том, что по мере преодоления этнических и социальных границ, по мере преодоления мифологического циклизма и прорыва в историю, новое религиозное сознание, становясь все более универсальным, все более обращается к отдельной человеческой личности, ищет свою опору не в социуме, но в человеке. Оно как бы возвращается к своим истокам – в бесконечно далекую эпоху возникновения религии.

 

Избранник духов или размышления постсоветской поры о духовной реанимации Алтая

Предисловие к репринтному изданию А.В.Анохин «Материалы по шаманству у алтайцев, собранные во время путешествий по Алтаю 1910-1912 гг. по поручению Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии» 1924 г., Горно-Алтайск изд.»Ак Чечек», 1994 г.

Так получилось, что анохинские «Материалы по шаманству у алтайцев» оказались последней, прижизненной, так сказать, публикацией текстов призываний и обращений к божествам и духам еще действующего в ту пору шаманства. Шаманизм, крепко-накрепко обхваченный с разных концов православным христианством и алтайским буддизмом, как идеология и религиозная практика сохранялся к этому времени только по среднему течению реки Катуни и ее притокам на стыке горно-степного Алтая и черневой тайги — Аба-йыш, в зоне этнокультурных контактов скотоводов и охотников, по большому счету — Центральной Азии и Сибири. Потому-то он вовсе неслучайно уцелевал именно тут, в своем гнездовье и эпицентре с давних пор, на территории сердцевинной части Алтая, правда, ужавшейся до узколокальных размеров. Рядом грозно и неодолимо, казалось, высился Чемальский стан православной духовной миссии, победоносно распространяющей свое влияние среди «черневых татар» и северных теленгигов, а в центральной и западной частях нынешнего географического понятия «Горный Алтай» уже с начала века потухли языческие кострища и умолкли шаманские бубны.

К обозначенному этнографическому времени эта древняя религия тюрков Алтая прошла сложный, многовековой путь развития от классической эпохи хуннов и тюрков, и даже ранее, встречаясь и выдерживая век за веком натиски великих учений Востока — конфуцианства и даосизма, манихейства и буддизма, зороастризма, несторианства и мусульманства.

«Материалы по шаманству у алтайцев» А. В. Анохина со времени публикации и по сей день остались наиболее обширным и обстоятельным собранием шаманских мистерий по сравнению со всеми предыдущими изданиями. Этот ныне всемирно известный труд, по степени и значимости поистине классический труд, был издан в количестве всего лишь 60″ экземпляров как очередной сборник Музея антропологии и этнографии при Российской Академии Наук и с тех пор на протяжении семидесяти лет не переиздавался. И за все это время не было, пожалуй, ни одного специалиста по религиеведению, а по шаманизму у сибирских народов в особенности, включая исследователей по смежным дисциплинам, кто так или иначе не ссылался бы или не черпал из собрания материалов А. В. Анохина, этого регента, преподавателя пения и музыкальных дисциплин, не обладавшего никакими учеными степенями и званиями — настолько значителен по первозданному качеству и объему, а также по научной уникальности собранный и освоенный им материал. Хотя эта работа А. В. Анохиным была подготовлена к изданию по «горячим следам», непосредственно по результатам путешествий по Алтаю в 1910—1912 голах еще в то, довоенное, дореволюционное время и просмотрена и одобрена такими корифеями по сибирскому шаманизму как В. В. Радлов и Л. Я. Штернберг, печатание возобновилось только десять лет спустя, после того как миновали бури и грозы. В завершении работы принял самое деятельное участие талантливый ученик и соратник В. В. Радлова, выда-ющийся русский тюрколог С. Е. Малов. В сверстанном виде работу просмотрел и одобрил академик В. В. Бартольд.

И еще получилось так, что «Материалы по шаманству у алтайцев» остались, как это видим теперь, к великому сожалению, венцом письменной фиксации драгоценных памятников духовного наследия алтайского народа. Все трагически оборвалось. Дело в том, что помимо ожесточенных гонений на религиозной почве со стороны ортодоксальной буддийской церкви «гэлукпа» в Джунгарии «во времена Ойрот-ханства» и с начала водворения на Алтае в 1830 году православной духовной миссии со стороны христианства, шаманизм, точнее его остатки, получил — наряду и одновременно со своими гонителями — ровно сто лет спустя! — сокру-шительный большевистский удар. Удар, искоренивший шаманизм вчис-тую, поскольку был нанесен всей мощью государственно-политического аппарата, осуществлявшего путем «диктатуры пролетариата» великое социалистическое переустройство на одной шестой части суши. 1930-й оказался роковым годом, оборвавшим естественное течение алтайской духовной жизни. После этого внутреннее саморазвитие Алтая подверглось длительной мутации. Наступил период насильственной обскурации. На протяжении всего полного цикла в 60 лет по лунному календарю, пока вновь не замкнулся круг, мы могли говорить и писать о нашей религии, в частности о шаманизме, не иначе как в рамках конкретной идеологии и не более, как в порядке научно-этнографического изучения. Местные власти Ойротии в том году, по всей видимости, не без подачи научной обслуги из столичных центров, пошли на репрессивные меры, путем директивных распоряжений запретив любые проявления религиозно-культовой практики. Запретами на религиозную деятельность дело Не ограничилось, всех служителей культа вместе с ликвидацией байства и кулачес¬тва как эксплуататорского класса сослали, кого в казахские степи, кого на север, в нарымские топи и болота.

Поразительный факт! Вслед за камами и ярлыкчы, помимо воли рас-ставшихся с родным Алтаем, неожиданно и скоропостижно покинул белый свет и сам А. В. Анохин, обвиненный в свое время в вероотступничестве и объявленный «апостолом идолопоклонства». Случилось это 31 августа 1931 года. Непосредственно перед кончиной он, по обыкновению своему, искупался в куйумской речке. Видимо, произошел резкий перепад тем-пературы тела, вследствие переохлаждения сосуды сузились, ему стало как-то необыкновенно холодно после купания, отчего он попросил выпить немного, но не помогло, и, упав, больше не поднялся. Разумеется, это внешние, физические причины его быстрой кончины. Сегодня, пожалуй, уместнее было бы констатировать, что духи взяли его к себе. Прекращение насильственным образом биения духовной жизни Алтая закономерно образом повлекло за собой остановку и его неуемного, горячего сердца не так ли? Вот так, искоренили, изничтожили шаманизм вкупе с бурханизмом и православием, но что потом мы получили взамен, кроме духов¬ного оскудения и нравственной деградации всего общества?

А ныне — просто душевный вакуум, стремительно заполняемый всеми мыслимыми и немыслимыми атрибутами зла, невежества и порока. Да, воинствующие атеисты не знали и не понимали, к сожалению, тех вещей, что выходили за пределы их обыденных представлений о мироустройстве человека, то есть шамана — носителя и хранителя знаний о духах. Физи-чески можно уничтожить, только вот духи — на то и духи, что неизничтожимы они человеком и воздействиям, обычным для людей, никак не поддаются. Их можно в таком разе объявить — для утешения самих себя — несуществующими, и все, поскольку ограниченному сознанию и органам чувств людей во плоти они не подвластны, следовательно, не объяснимы. Только человеческому сообществу легче от этого вряд ли стало, разве что приумножились беды и страдания.

И вот еще какое обстоятельство следует иметь в виду, памятуя о кончине А. В. Анохина. «В 1930 году экспедиция московских этнографов, руководимая С. А. Токаревым, встретилась с Андреем Викторовичем в с. Куйум. Растроганный встречей с коллегами, он, как вспоминал С. А. Токарев, устроил в их честь байрам-праздник, много играл на пианино и пел, — пишет Н. И. Шатинова. — Договорились встретиться еще раз в следующий приезд московских этнографов: «Следующего раза» не состоялось. Это был тот самый год решительного искоренения «докапиталистических пережитков в Ойротии». Но как раз вслед за этим А. В. Анохина не стало…

Так, значит, все погибло и все было попусту? Нет, к счастью, наступили дни, когда период духовного беспамятства, облаченного в наукообразные одеяния, период темного безбожного поветрия бесповоротно завершается, оставляя за собой страшный век потрясений и испытаний для светлоликих людей и народов. И вновь становится неизбежным и необходимым божественный свет и нравственный катарсис для ВСЕХ, КТО осознал и ощутил в себе веру и совесть. Как бы жестоки не были гонения на веру в предшествующее время и каким бы мучительным ни был ныне процесс внутреннего самоочищения, в обществе зреет и крепнет понимание того, что Божья истина неодолима, и если, бывало, как это видим уже по истории нашего советского периода, нарушался естественный ход вещей то все же постепенно, в свой черед все становится на свои места в полном соответствии с законами диалектики, кармы и причинно-следственной связи.

Фанатизм всегда безбожен, даже если рядится в тоги тех или иных религий. Он всегда невежествен, даже если облекается в формы самых модных научно-философских учений. Мы уже стали умнее на целый век. поскольку имели возможность и увидеть, и сравнить великое множество к только в одном этом столетии, не говоря об опыте других эпох и цивилизаций. Фанатизм всегда нетерпим. К инакомыслию. К иноверию. К непохожему укладу и обычаю, другому, чем у него, складу и строю души. Не говоря о другом общественно-политическом строе и социально-экономической формацин. Наше время показало со всей очевидностью и беспощадной прямотой и этот примечательный факт. То, что мы знали по теории и предполагали не долженствующим приключиться с нами самими или на килем веку, то вдруг лавиной и неотвратимо обрушивается на нас, заставляя нас и прозревать, и прорастать стремительнее к вселенской всеобщей истине. Как замечательно, когда низвергаются ереси и рушатся утопии!

Фанатизм — это нетерпимость, прежде всего к Истине. К объективной дальности. А она, Истина Божия, не может быть только лишь двухцветной — черной или белой. Истина — это не только Добро и Зло. Истина охватывает одновременно и то, и это, и еще Нечто большее, что не вполне доступно, нам и Нечто такое, что находится за физическими пределами нашего восприятия и нашего, весьма ограниченного, надо признать, по своим пространственно-временным параметрам, сознания.

Что есть, вообще говоря, проявления или откровения Духа Алтая? Каким образом, если не по тому же божественному промыслу, постигается нами то, что непостижимо вовне? Это что — поэзия, искусство, философия, путешествие, или это все вместе и одновременно. Какая связь — прямая и опосредованная — Неба, Земли, Человека? Эманации духа, излучения мысли, проистекания слова. В виде молитв, обращений, заклинаний и призываний. Соединение, стыки и швы сочленения миров — внутренних и внешних. Золотая Гора. Золотой Кол. Златой Престол. Хан- Алтай. Белые и синие небеса. Сферы и слои. Девяносто девять миров. И наш мир, наша земля, наш Алтай. Как земля. Как родина. Как дух-божество. Истина — это Алтай. Истина — это Совесть. Без нее человеку недоступно постижение мира духов.

Ну не парадокс ли, духи сохранены и сбережены. Нам известны их имена, их функции и предназначение. Мы можем вновь обратиться к ним по имени и величию. Нет ли тут некоего противоречия с точки зрения человеческой логики? Как так получалось, что вопреки сопротивлению и противодействию они тем не менее заносились на бумагу, записывались, ложились в зримые и доступные строчки и ряды, следовательно, фиксировались в основном как раз своими антиподами и принципиальными оппонентами шаманской идеологии? Правда, за 60 лет, миновавших с той поры, — всего лишь за одну фазу, один цикл, — мы превратились неким образом в обычных людей, таких, которые лишены коммуникативных свойств души, обеспечивавших нашим предкам желаемые контакты как с духами родной земли, вод, небес, так и со своими тёсами — духами предков, обеспечивавших по надобности и доброй воле своей обережение и защиту, мир и благополучие, здоровье и благодать.

Если существуют закономерности подобного перерождения, следовательно имеются и пути преодоления и преображения, существуют возможности выхода из духовного анабиоза.

Весьма показательны жизнь и судьба Анохина. Его феномен.

И впрямь, по прошествии столь длительного времени постле вечного упокоения в Куйумской долине, с полным основанием его можно наречь настоящим избранником духов, которые доверили ему поведать людям о себе на их, доступном им самим, языке. Вся его внешне неустроенная жизнь, которая в личном плане порушилась, изломалась, его необычайно скорое сродство с этнографическим бытом и природой Алтая, особенная дружба с алтайцами-шаманистами, а более всего его научно-исследовательская, музыкально-поэтическая деятельность изобличают в нем не просто ученого-этнографа, а настоящего кама-интеллектуала, который мог по-настоящему, изнутри, постичь сокровенную суть того феномена что именуясь шаманизмом, на самом деле представляет собой удивительно целостный, дуалистический, в то же время многомерный и многогранные религиозно-духовный комплекс мировосприятия. Вот почему труды А. В. Анохина по алтайскому шаманизму имеют столь непреходяшее значение. Светила русской тюркологии, востоковедения, этнографии и фольклористики давно и достойно их оценили. Конечно, счастлив тот, кто удостаивается при жизни похвалы и признания современников. Особенно когда речь идет о науке, творчестве и искусстве. Но еще важнее для художника и творца, исследователя и ученого, когда его имя и труды будут возвышать и укреплять дух благодарных потомков. Столь высокой награ¬ды удостаивается только тот, кто еще при жизни осознает свое дело и призвание — без языческой гордыни — как служение Богу, ибо только Он — истинный судия человека во всем и только Время выносит настоящую оценку трудам человека. Именно в этом, высшем смысле, А. В Анохин воистину счастлив.

Да, его подвижнический труд давно признан Алтаем и его общественностью. И нет никакого смысла повторяться в похвальных оценках, подчеркну только, что на новом этапе необходимо глубинное осмысление и освоение его огромного культурно-духовного наследия. Мы еще не открыли его для себя. Еще предстоит его настоящее возвращение в алтайскую национальную культуру. Мы еще находимся пока на дальних подступах к действительному погружению и познанию основ собственной духовности. А тут и риск большой — пока подступаемся, пока раскачиваемся, как бы не смыло всех нас серой и мутной волной бездуховности и антикультуры общества потребления и накопления.

На протяжении двух столетий собирался и накапливался конкретный материал по алтайскому шаманизму. В записках путешественников, рассказах и воспоминаниях очевидцев, изысканиях ученых — по крупицам и фрагментам, капля за каплей и поколение за поколением — откладывались необходимые знания. Анохинским «Материалам по шаманству у алтайцев» предшествовали три наиболее крупные публикации шаманских. мистерий — у В. И. Вербицкого в «Алтайских инородцах», В. В. Радлова в книге «Из Сибири. Страницы дневника» (глава VI. «Шаманство и его культ»), Н. Потанина в «Очерках Северо-Западной Монголии».

Каждая из них отражала, естественно, не только взгляды и позиции автора и собирателя по данной теме, но и представляла собой определенную сводку знаний и представлений о предмете на данный момент. Помимо них следует назвать труды таких деятелей Алтайской духовной миссии, как Ст. Ландышев, М. В. Чевалков, В. Постников, К. Соколов и других. Немаловажные сведения содержатся в конкретных работах Н. М. Ядринцева, А. В. Адрианова, И. М. Штыгашева, Н. Ф. Катанова, Г Л Майнагашева, Н. Я. Никифорова, Г. И. Чорос-Гуркина, других исследователей дооктябрьского периода. Значителен и весом вклад в изучение и сбор материалов по алтайскому шаманизму ученых советского времени — Л. Е. Каруновской, Н. П. Дыренковой, Д. К. Зеленина, Н. А. Баскакова, С. А. Токарева, С. Г. Кляшторного, И В. Стеблевой. В. П. Дьяконовой, Н. А. Алексеева, А. М. Сагалаева и многих других — всех не упомянуть и не перечесть. Собственно говоря, ТАКАЯ задача и не ставится. Важно очертить этапы собирания и изучения, наметить ступени освоения и осмысления.

Полвека жизни посвятил последовательному изучению алтайского шаманизма Л. П. Потапов, завершив этот длительный и напряженный отрезок научной деятельности изданием капитального труда «Алтайский шаманизм». В монографии дана, наконец, точнейшая оценка этой классической религии предков алтайского народа как религии, сложившейся есственным путем — без всякого вероучителя и основателя — в ходе длительного исторического развития. «Алтайский шаманизм» Л. П. Потапова также замкнул и суммировал в себе уровень и комплекс знаний НАУЧНОГО изучения алтайского шаманизма за советский период.

Таким образом, подытожим то, что мы имеем на сегодняшний день, когда в связи со 125-летием со дня рождения А. В. Анохина предпринимается первое за семьдесят лет переиздание основного источниковедческого труда по алтайскому шаманизму. И поразмыслим, только ли памятная дата вызвала у нас необходимость обращения к шаманизму как к определенной, но все же уже пройденной нашим народом духовной ступени развития?..

Письменная фиксация основных догматов и канонов алтайского шаманизма в виде текстов-памятников была завершена уже в самом начале советского периода. Затем, истекший уже, данный период в отношении алтайского шаманизма был характерен в основном историко-этнографическим, фольклорно-текстологическим изучением. Вследствие крайне политизированных ограничений не могло идти и речи об изучении всерьез с основательных духовно-философских позиций. Правда, завершился этот ДАЛЕКО неоднозначный, противоречивый период важнейшим признанием Л.П. Потаповым шаманизма как самобытной и цельной религии. Вместе с тем он все же особо оговаривает, что культовая практика шаманизма исчезла на Алтае навсегда с изничтожением в 30-е годы рода-племени настоящих шаманов.

Но так ли это? Не преподнесет ли время новые сюрпризы, как это случалось нередко, на рубеже веков и тысячелетий, на стыке культур и цивилизаций? История Алтая знает немало примеров того, как п жесточайших гонений и религиозно-философских противоборств алтайская духовность неоднократно возрождалась, и, если даже ее традиции временно пересекались, то подобно огню лесному, загнанному вглубь ; не совсем потушенному, по системе подземных узлов и корневищ раз¬гораясь, вспыхивала вновь и вырывалась на поверхность. Вспомним, кт: бы мог ровно сто лет тому назад даже робко предположить, когда пс лучшим долинам Алтая, отторгая лучшие угодья земли, изгоняя бедных. кочевников-шаманистов с родной земли вверх и в стороны, в холодные каменистые ущелья и дикие неудобицы, тесные для скота и стойбищ шумно валил нахрапистый торгово-ростовщический капитал, благословляемый властями и церковью, что Дух Алтая ответит на это рождение м новой и сильной религии, собравшей и сплотившей воедино, а значит волю к жизни своих сыновей и дочерей! Подумаем, не подступает ли ВНОВЬ такое лихолетье и готовы ли мы ответить на вызов времени…

Одно несомненно: Алтай — на духовном распутье, как и век назад Возвернемся ли назад, к истокам, а точнее, шлепнемся ли в аборигенно-туземную грязь под улюлюканье новых, торжествующих хамов и хапуг или же воспрянем и возвысимся, чтобы предстать перед всем миром малым да удалым батыром? Пожалуй, когда подступает вновь всеобщий кризис системного порядка, нам крайне необходимо незамедлительное обновление, иначе говоря, духовное преображение. Или тлеть, идя к неизбежной погибели и угасанию посреди беснующегося мрака и клокочущего Зла терзающего и кромсающего на наших глазах огромное тело страны, ставшей жертвой злых духов, порожденных ее несбыточными иллюзиями и призрачной мечтой, или принять вызов и выстоять, подобно былинке-травинке под напором лютого ветра, ее ведь можно и пригнуть, и выпрямить, но невозможно уничтожить, убить.

Алтай — посреди бушующего Океана. Яснее ясного.

Поскольку нет и не бывает абстрактных, так называемых «обшечеловеческих» ценностей, то их пытается нам всучить в красивой упаковке ловкая пропаганда по части ловли слабых человеческих душ. Подобное надувательство не внове. Да, общечеловеческие ценности, безусловно существуют, но только как комплекс, складываясь в сокровищнице все г: наилучшего и ценностного, что накапливается постепенно, из века в век как проявления или откровения национальных культур и идеологий, образа жизни, мировосприятия и самоидентификации различных народов и стран. А без такого признания какие или чьи это «ценности»? Марсианские? Внеземных цивилизаций?

Вот почему именно на данном, крайне извилистом и рискованом этапе, на исходе века нынешнего и развилке путей в очередное тысячелетие, нам столь настоятельно требуется скорейшее погружение в глубины своего природного и духовного наследия, правильное переосмысление национальных начал в связи с необходимостью великого духовного кмпромисса в современном мире, пока человечество в своем космическом и все ускоряющемся витке развития разворачивается в познании законов ноосферы к изначальной именовавшейся не столь давно уничижительно-скромно — «ранней») религии как философии природы, за которой скрывается некое Высокое Знание, чьи отголоски уловимы в культурах и мифологиях не только Древнего Египта и Древней Индии, но и у народов Алтая, Сибири, Индейской Америки.

Это же древнее, загадочное Знание словно объемлет собою и все мировые религии, как бы они ни отличались друг от друга формально-обрядовой стороной. Высокомерно попираемый и теснимый ими шаманизм, будь он алтайский или американский, арктический или африканский, как раз откровенно предполагает существование некогда, предшес-твующего нашему и погибшему по своему неразумению человечества, и признает также наличие других миров — «верхних и нижних», находящихся не только за пределами видимого, земного Неба, но и в других измерениях и плоскостях. Только Знание это словно закодировано в своеобразной символике, зашифровано в малопонятой, буквально переводимой лексике, намеках и недомолвках, во всем том, что должно разуметься, подразумеваться, но ни в коем случае не должно быть произносимо вслух. Многое и очень значительное сокрыто за позднейшими напластованиями и привнесениями со стороны, зачастую случайными, наносными. Разуме-ется, наука, основанная на материалистической философии, логике и фактах, едва ли способна отнестись к этому явлению непредвзято, что мы и видим по тому, как она не может объяснить и растолковать вразумительно происходящее с нами и со всей страной.

Психологический смог страну заполнил прежде, еще раньше, чем подступила к ней беда другая — экологическая, А она в свою очередь оказывает все возрастающее влияние на всю внутреннюю сущность че-ловека, заполняя и обволакивая окружающую его среду обитания, оттого любые движения его души, проявления чувств и помыслов оказываются в прямой зависимости от степени чистоты или загрязненности этой среды. Это похоже на возникновение и распространение пандемий, берущихся внезапно, невесть откуда, но, в отличие от них, не развеиваются и не проходят, поскольку не принимается никаких очистительных мер нравственно-общественного характера. Полнейшая атрофия совести у значи-тельной части населения — вот название жесточайшей хвори, поразившей ныне нашу страну. Именно от нее, а не от экономической разрухи и социальной неряшливости страдает и мучается весь народ. Никому от этой хвори не отсидеться за толстыми запорами и высокими стенами коттеджей и дач, дворцов и офисов. Всех она найдет и поразит в свой час и срок. От нее не откупиться и не избавиться, поскольку хворь эта зародилась и проросла в наших собственных душах, о наличии которых нам велено было забыть. В свое время столь ничтожно мало уделялось времени и геста в нашем внутреннем мире вопросам души и совести, жизни и смерти, добра и зла, что это лишний раз подтверждает, в каком королевстве кривых зеркал мы пребывали да и продолжаем пребывать, даже не задумываясь, в каком плену находимся. И до сих пор мы опутаны сетью ложных представлений, так, что не ведаем истинных — иных — ценностей, более того, продолжаем втаптывать в грязь бесценные сокровища делаем это просто и буднично, не стыдясь, поскольку не ведаем греха, и не и убоясь, поскольку не представляем себе цены искупления и суда. Мы привыкли так жить, не заботясь о посмертной чести и вечной душе. Нам так внушили. Нас так скроили. Нас учили и воспитали в дерзостном невежестве лютующем хамстве, не признающем ни отца, ни мать, ни Бога, ни черта, ни прошлое, то есть предков, ни тем более будущее, то есть своих же потомков. Значимым, истинным объявлялось только текущее, суетное. Материально-реалистичное. Долженствующее быть, находиться, обретаться тут, под рукой, сиюминутно. А ныне эта сатанинская круговерть, обернувшись ложной свободой, возросла миллионократно, заполнила не только улицы и площади, экраны и страницы, сцены и ристалища, но и залила все поры несчастного общества, погружающегося во все более и более глубокий, беспросветный мрак Инферна. Разумеется, такой сгусток труднопрошибаем даже для живительного света солнечных лучей, для очистительных движений ветра и воздуха, пока людские мозги проросли шерстью, а сердца заплыли, затянуты жиром, они не способны откликнуться на зов стихий, на солидарность с природой. Слишком тяжела концентрация зла, тьма-тьмущая над землей, и оттого мрак и безысходность воцаряются в душах людей. Весь мир, затаив дыхание, следит, кто с болью и жалостью, а кто с нескрываемым злорадством за Россией: сможет ли, сумеет ли очиститься и одолеть, перебороть зловещую Тьму светлый Дух — Арасей-Ээзи? Неужто, думается иногда в отчаянии, Россию ждет участь Древнего Рима? А почему бы и нет, нашептывает тихий, но ЗЛОВЕЩИЙ голосок, коль не хочет, не желает озарения сам ее народ, так тому и быть, разве не Господь покарал Содом и Гоморру, лишил языка и разума Вавилон, и низверг дерзостный, самонадеянный Рим? Разве не порушились великие царства и империи, отступившие от нравственных устоев и естественных законов? Разумеется, нам, не привыкшим на своем коротком человеческом веку видеть гибель подобных махин, трудно свыкнутсяя с подобным исходом, даже представить себе невозможно. Слишком неизмеримы масштабы и величины. Но вот простой пример. Сколько человек ни видит смертей, кончины, гибель людей — близких или чужих, но трудно ему вообразить, представить собственный конец — душа его, живая плоть не смиряется, восстает где-то там, в глубинах и тайниках сознаний. Так и с Родиной — своей, а не чужой.

Ну, а ежели присмотреться, да призадуматься крепко, ежели вот так да разом попытаться обхватить мысленным взором все то, что творится с ней, одной шестой частью суши? — жуткая ведь картина предстанет, все равно что бьется, корчится в страшных судорогах и конвульсиях огромное, живое тело, сводит руки, ноги, льется, хлещет кровь, внезапно — охватывает беспамятство, словно сводит с ума, издаются какие-то нечленораздельные, невнятные звуки и крики, производятся непроизвольные движения и т. д. И все это продолжается вот уже в течение ряда лет. как говорится, болезнь затянулась. И есть ли надежда на выздоровление? Посмотрите, какая сверхконцентрация тьмы в обществе материальной наживы. Культ «золотого тельца» заместил место Бога, а несчастным этим все одно — лишь бы где что урвать да хапнуть. Уже Везувий клокочет, а Помпеи предаются греху и разврату! Уже дороги все разбиты, а все хотят кататься на иномарках! Не работать, не производить, а жить припеваючи, отпихивая от корыта с пойлом более слабых и тщедушных.

Ныне граница проходит не между государствами, но между душами. Не религии разделяют людей, но вера и безбожие, зло и остервенение, добро и любовь. Граница главная пролегла между людьми Бога и людьми Дьявола. А для этого нет и не может быть никаких границ и пределов , установленных людьми и для людей.

И вот эта-то происходящая на глазах у всего мира вы — это особая пагуба. Она обусловлена особенной и непосвященных первопричиной. Это пагуба не столько или социально-экономического порядка, как представляв: депутаты и хитроумные политики. Воздействие извне? Конечно, это имеет место, но это — побочный отрицательный эффект, который лишь отягощает течение болезни вследствие ослабленности организма, вследствии нарушения общей иммунной системы. Погибель эта — месть Арасей-Ээзи (Духа России) за разор своего Очага-Гнездовья в душах и сердцах народов. За забвение заветов предков. За отступничество звания и своей всемирно-исторической миссии. За жгучую ненависть и заглядывание на чужой каравай.

Да, диагноз точный. Только эта погибель — еще не смерть. Духи взяли свое. Понадобился только век для завершения трагического цикла — замкнуло на физической гибели Системы, созданной для борьбы против них, в течение сотен и сотен лет оберегавших и защищавших людей от злой напасти, лихолетья и ворогов-татей. Коль добрые духи отвернулись от предавших и позабывших их людей, злые демоны, взращенные и сконцентрированные Системой в самых что ни есть жизненных центрах, съели ее саму, накинувшись вначале на своего творца — Партию. Так всегда происходит с теми, кто незнаком с классическими законами и положениями шаманства и не умеет обращаться с духами. Все происшедшее настоящие камы, будь они рядок бы объяснить примерно так, как это попытался сделать я. Когда Система была всемогущей, она пребывала в полной уверенности, что дело ее правое , а главное, бессмертное. Так было заложено в ее учении великими шаманами. А поскольку последующим преемникам было строго-настрого запрещено развивать, улучшать основные положения которые именовались высокопарно «всеобщими истинами», то Система не понимала, что ее задавят, задушат под конец собственные и эманации зла, разрушения и безверия — ведь они, будучи раз сотворены либо внедрившись в тело сами, не отстают до тех пор, пока не изведут. Не только человека. Но и страну, народ, государство, как выяснилось.

Способы изгнания бесов-узутов в шаманизме разработаны досконально. Не хватило умения «шаманам» Системы — они умели пользоваться только своим оружием, они прислушивались только к своим словам, все остальное отвергали как предрассудки и пережитки прошлого. Вот почему они теперь сами стали «пережитками прошлого», с которыми ведут борьбу жрецы другой школы, взобравшиеся тем временем на их места.

Эти также не понимают шаманский язык и символику. Как же они будут лечить эту «особую болезнь» России, применяя заморское зелье!..

И вот сейчас самое время повернуть повествование к другой ипостаси алтайской национальной религии — бурханизму. Это убедительнейший пример того, как сам народ нашел наилучший выход из мучительного кризиса, поразившего все стороны его быта и самого этнонационального существования в сложнейший для себя период. Экономические, социаль-ные, духовные обстоятельства, складывавшиеся на тогдашнем Алтае были весьма и весьма схожи с нынешними.

В самый канун наступления эпохи великих войн и революций, смут и потрясений необходимо было заложить нерушимые основы и твердыни для защиты и сопротивления, для укрепления народного духа, усиления устоев традиционного мировоззрения с тем, чтобы Алтай смог выстоять вопреки всем агрессивным вызовам времени в течение XX века. Кто бы смог совершить подобный подвиг? У алтайцев — некрещеной и кочевой части народа — тогда, естественно, не было ни ученой интеллигенции, ни теологов или философов, способных к религиозному реформаторству, ни тем более дальновидных политиков, которые пеклись бы о будущности своего народа, ни даже толковой администрации, кроме полуграмотных зайсанов, озабоченных больше своим животом, нежели абстрактными вопросами бытия, как добро и зло, свет и тьма, мир и война, земля и воля.

И тем не менее, казалось бы, невозможное свершилось! И совершал это, конечно, ак jaнг. Бурханизм — термин, прямо скажем, условный и крайне неудачный. Это был решительный шаг вперед и мгновенное пре-ображение в крайне неблагоприятных условиях надвигающегося века. Внешне неожиданный всплеск новой веры, могучий духовный взрыв произошел в горах и долинах Центральной части Алтая ровно за десять лет до начала грандиозной катастрофы в мире — начала первой мировой войны. Почему-то никто из ученых-специалистов до сих пор не задумы-вался над этим, не озадачил себя вопросом, как и почему так произошло. Бурханизму в этом отношении повезло еще меньше, чем старому шама-низму. Политизированный подход к этому течению алтайской духовной мысли все еще не преодолен. Его, собственно говоря, не изучали, но скорее бичевали, оплевывали и поносили. В чем причины и первоистоки столь лютой ненависти к этому светлому Учению? Какой только хуле и клевете не подвергалась наша вера, чего только не слыхивали уши наших отцов и дедов да и нас самих по сей день в отношении наших святынь и непреходящих ценностей! Ведь все продолжалось вплоть до крушения политической системы, основанной на идеологической монополии КПСС. Но это еще не самый конец — подобное холуйско-плебейское отношение к национальной религии — по инерции, пожалуй, и с учетом «уездности», периферийное мышления и в силу отсталости общественного сознания — все еще продолжает гнездиться в умах и нынешних бонз, и псевдоученых — выкормышей прежней Системы.

Бурханизм или «белая вера» — это как раз убедительный пример той самой успешной «переработки старого в новое» — пример хорошо известный фольклористам и этнографам. Прямой наследник алтайского шаманизма как пантеистического способа восприятия и объяснения окружающего мира, бурханизм вобрал из него все лучшее, решительно вычистив позднейшие наслоения и неизбежные суеверия и пороки. И в то же время, как его непримиримый низвергатель и антипод, бурханизм отбросил мракобесие, кровавые жертвоприношения и фокусы над больными, ритуальную грязь и бытовую неряшливость, присущие шаманистам-кочевникам, столь красочно живописуемые Радловым на страницах его дневника «Из Сибири».

«Бурханизм... по своему содержанию есть совершенно новый вид религии, не встречающийся еще в жизни народов», — такую характеристику дал в свое время А. В, Анохин, хотя «ак янг», на наш взгляд, это не столько «новый вид», но скорее восстановление в изменившихся условиях синкретической религиозно-философской традиции, характерной для Цен¬тральной Азии, где веками происходил удивительный симбиоз религий, культур,, языков и этносов. И перевод был сделан на скорую руку, не вполне точный в смысловом отношении. Тут мы имеем дело с буквалистской калькой с плохо понимаемого алтайского, в котором слова зачастую имеют двойной, сокрытий подтекст, раскрываемый только посвященным, то есть верующим, адептам-единоверцам. Алтайский язык — это язык тюрков-буддистов и несториан, приобщенных с давних пор к возвышенным учениям Верхней Азии. В сакральном языке алтайских тюрков — теленгитов-телеутов «белая вера», ак янг — это значит, правая, святая вера. Для пущей убедительности приведем, например, перевод благоверным протоиереем М. В. Чевалковым шаманистского выражения: «алты оркошту ак ягалым» — то есть «шестишишечный (шестигорбый мой белый (святой?) бубен». (См. Г. Н. Потанин, Очерки Северо-Западной Монголии, выпуск IV. СПб, 1883 г. стр. 42). Уж он ли не знал христианский лексикон и он ли не сознавал сокровенный подтекст родного языка!

Ак янг — это значит вера чистая, пресветлая. Иначе говоря, без кровавых жертвоприношенийдухам, без мучительств животных, без употребления «эки ачу» — курения табака и винопития и, конечно же, без якшания с царством Эрликовым при любых обстоятельствах. Этим подчеркивалась еще и чистота Учения.

Ак янг — значит вера святая. А белой, то бишь святой, в отличие от «черной», камской называли свою веру христиане Алтая, Семиречья и Монголии в средние века, в период до и после образования Монгольской империи.

«Для народов Центральной Азии цвет всегда служит и опознавательным, и оценочным признаком. Название «желтая вера» возникло в древности, ибо последователи Будды Гаутамы, Шакья-Муни, явившегося людям в образе царевича, носили одежды желтого цвета. Удержалось оно и тогда, когда ламы в Тибете и Монголии ходили в бараньих шубах. Христианство, распространившееся в Монголии в X—XIII веках в форме несторианства, называли «белой верой», а древнюю тибетскую религию бон — «черной верой». (Н. Гумилев, Старобурятская живопись, М., «Искусство», 1975 г. изд., стр. 7).

«На Алтае шаманизм в XIII веке уже был сильно развит, уживаясь там с несторианством». (Л. Н. Гумилев, Поиски вымышленного царства, М., 1970, стр. 300).

«Христианство несторианского толка еще в IX веке распространилось среди енисейских кыргызов и сосуществовало у них с шаманистскими культами». (С. Г. Кляшторный, Историко-культурное значение Суджинской надписи. — Проблемы востоковедения. 1959. № 5, стр. 166—168).

«Не исключено, что следы влияния несторианства прослеживаются в алтайских мифах о сотворении мира». (С. А. Токарев, Докапиталистические пережитки в Ойротии, Л., 1936, стр. 134).

Эти цитаты приведены с целью показать, что мы ко всему вышеска-занному имеем самое непосредственное отношение в течение всего обозначенного периода, а оттого название или термин «ак jaнг» — белая вера — вовсе не является выдумкой бая Манди или реформатора Шуура. Этим названием подчеркивались три обстоятельства, имеющие принципиальное значение как для адептов обновленной веры, так и для окружающих — шаманистов, христианских попов, местных властей; принадлежность к России, то есть подданство Белому Царю, преемственность к древней «белой вере» — несторианству своих предков и трансформированный ее характер — по отношению как к шаманизму, так и буддизму ламаистского толка.

Следовательно, как видам на этих примерах, переходы из других форм в другие, трансформации культов местных духов и божеств и включения их в пантеоны несторианства и буддизма были нередки как в древнеуйгурские (теленгитские по отношению к территории исторического Алтая) и киданьские, так и найманско-кереитские, монгольские времена. А из этого следует, что с подобным явлением мы имеем дело и в реформатор¬ские для северного буддизма времена Цзонхавы (XIV век), и Зая-пандиты в Ойротском Союзе (XVII век). Так, в примечании 160 на странице 202-й своей монографии «Алтайский шаманизм», споря и не соглашаясь с С. Г. Кляшторным, Л. П. Потапов утверждает следующее: «С. Г. Кляшторный в статье «Мифологические сюжеты в древнетюркских памятниках» (с. 133) назвал неточным мое замечание о том, что в памятниках уйгурской письменности Умай как божество не встречается. В доказательство он сослался на уйгурский текст X в., в котором названа «благодетельная Умай-царица и включена в буддийско-тюркский пантеон». Но я не могу принять его упрек, так как исследовал и писал об Умай как об одном из высших божеств древнетюркских шаманистов и не рассматривал буддийско-тюркский пантеон. Перемещение же божеств и духов из шаманистского пантеона в буддийско-ламаистский и обратно является довольно известным и неоднократно отмечалось, например, у телеутов, бурят, монголов. В таких случаях обычно при сохранении божества его сакральные функции изменяются, хотя иногда остаются прежними, но в новом выражении».

Ак Янг (Светлая Вера) — это великий компромисс, найденный мудрой душою алтайского народа между древним изначальным шаманизмом, пантеистическим буддизмом и христианством, а также исламом. Это Учение, открытое к диалогу, к взаимодействию и позитивному развитию на синкретической основе, не оскорбляя и отвергая, но сочетая и дополняя друг друга. В нем слышны еще какие-то, нами не вполне осознаваемые, отзвуки Учения Лао о Вечном Пути — Дао. Но Дао — не как Jол, а как Салым.

«Ак янг» не подавил, не уничтожил шаманство как комплекс нравственно-этических ценностей тюрков Алтая. Он только прекратил шаманскую практику как способ лечения больных путем жертвоприношений скота духам. Более того, он сохранил и развил светлую пантеистически-экологическую сторону классического шаманизма. Культ гор и рек, отчей земли-воды приобрел еще более отчетливые очертания всеобщего культа Алтая как Кудая на уровне монотеистической религии. Вследствие мягкого принуждения и побуждения многие бывшие шаманы стали вестниками и проповедникам обновленной религии, вероучителями — ярлыкчы. Трансформация и обновление религии укрепили духовно-нравственные элементы и общинно-коллективистские тенденции в социальной структуре алтайского общества несмотря на бурное развитие капиталистических начал в экономике и хозяйстве. Все беловерцы стали осознавать себя единой общиной и одной этнической семьей, что сплотило и укрепило весь Алтайский Улус, состоявший из семи дючин-отоков. Более гибкий и динамичный, а главное — сплоченный и единый, по сравнению со старым шаманизмом, «ак янг» успешно справился с вызовом времени. Выработка особой, коллективистской формы обрядовых песнопений — «ойойым» — возвестило о небывалом: произошло духовное преображение народа. Отныне он готов мужественно и стойко встретить все битвы и бури грядущего века — в эпоху помутнений и помрачений разума. Все, что пришло в горы и долины Алтая потом, мы знаем из нашей недавней истории и политики. Но оценка дается по конечному результату, а он неоспорим. На исходе XX века мы видим, что алтайский национальный дух и традиции, религию и культуру, язьж и сам этнический массив в наибольшей степени сумели уберечь и сохранить, более того, развить и приумножить только там, где успешно распространился, взяв под крыло Учения свой народ, «ак янг» — святая вера, данная самим Алтай-Кудаем Ак-Бурканом.

Отныне не следует допускать противопоставления ипостасей нашей общей религии на «кара янг» и «ак янг». Период диспутов давным-давно миновал. В алтайской религиозно-философской системе они соотносимы меж собой подобно Ветхому и Новому Завету. Народ, озаренный и вдохновленный божественным Духом, избрал свое Учение сам на вечном пути к Богу.

***

И в который раз уже, как это было не раз за эти годы и годы, пред моим мысленным взором предстала пустынная долина Куйума.

Это было около двадцати лет назад, причем заехал я туда как бы по чистой случайности. В связи с приближающимся 30-летием Победы советского народа в Великой Отечественной войне по всем районам и аймакам отправлялись летучие бригады, так называемые агитпоезда. А я был в ту пору, конечно, молодой и неуемный, одержим был желанием ездить и ездить, побывать непременно в самых дальних урочищах и стоянках, маленьких, позабытых богом и людьми деревушках. Была жажда новых встреч и знакомств, узнавания просторов и далей нашей родной земли. Естественно, я использовал любую возможность такой поездки, тем паче иные, обремененные семьей и службой, маститые люди как-то избегали, казалось, пустых и ненужных им встреч, такого времяпровождения. Понятно, что за такие встречи никаких гонораров не предполагалось и книжка без очереди в план никоим образом не попадала, так зачем же попусту хлопоты? Резон,, возможно, был. Но моя правда заключалась в другом. Я приобретал и правильно делал. Последующие годы доказали мне самому мою правоту. Жаль, что все еще и не во всех уголках побывал, а еще более — что редко приходится встречаться с людьми. Но тогда когда писать? А вот такая суета, она что, предполагает и располагает, особенно в нынешние-то времена, к писательским и научным занятиям? Раньше-то у нас негусто было, а ныне разве проживешь таким трудом? Но если вдуматься, если принять во внимание то, как жили и творили поэты и ученые других стран и эпох — им, что, легче было? Да никаких регулярных литературных заработков, как не было и своих профессиональных творческих союзов. Жили тем, что Бог пошлет. Не спонсорством, но высоким покровительством и вниманием царственных и сановных особ, как правило, образованных и умеющих ценить ум и талант. Не в пример нынешним!

Что и говорить, молодость, горячая кровь! Настояли на поездке в Куйум, хотя серая хмарь, предвесенняя распутица не располагали к поездке. Тут бы поближе да в теплом клубе или конторе. Поехали вместе с критиком Валерием Чичиновым. Мы знали, что значит Куйум для нашей литературы и искусства. Слышали еще, что где-то в глубинах этой долины похоронен композитор А. В. Анохин. В те годы как-то не модно было говорить о религии да еще о шаманизме. Предрассудки и пережитки прошлого не поощрялись и мало занимали умы местной творческой интеллигенции. Для тогдашних властей место это было Богом забытое, никчемное. Неперспективное, так сказать, селеньице да и народу там, раз- два и обчелся, все переехали, остались недотепы какие-то, которые как-то живут, чем-то пробавляются, то охотой промышляют втихаря, то коней пасут совхозных.

Местами еще лежал снег, было и ветрено, и холодно, оттого как-то неуютно на душе. Дорога долго петляла по ухабам и рытвинам. Да что за рассказ о дорожных каких-то ощущениях, словно кому-то интересно это, али я не местный человек, а залетный какой-то журналист или европейский путешественник эдак середины прошлого века, чтоб бахваляться и упиваться собственным мужеством и решимостью — к туземцам заехал!

Мы побывали лишь в нижней, заселенной части Куйума, там и сям стояло около десятка-два домов, точнее избушек старой поры. Выступали там, кажется, в-здании бывшей школы. Помню, распространяли книги — алтайскую литературу, из склада книжного магазина в Эликманаре. Брали, но как-то вяло, без огонька и задора. И это на родине Павла Кучияка, Чалчыка Чунижекова! А чему было удивляться да еще в ту пору — сторона-то какая, закатунская, духа алтайского почти нет, а в школах детишек языку родному не обучают, а такое обстоятельство выяснялось повсеместно, где мы ни побывали — в Уожане, Эдигане, Узнезе, Чопоше, Куюсе. Кроме Бешпельтира нигде язык алтайский был не в чести. Хотя и прошло с тех пор двадцать лет да на карте мира появилась Республика Алтай, а много ли в этой области изменилось у нас к лучшему? Запомнилась женщина-молодайка. В лисьей алтайской шапке, сразу было видно, что нездешняя, спросили — родом из Бешской долины, замуж сюда вышла. Вот она-то и оказалась ревнительницей возрождения родного языка и народных обычаев.

А что потомки знаменитого кама Сапыра, прославленного по всей округе?..

А куда ж подевались, возникает вопрос, многочисленные жители этой некогда достославной долины? Из Куйумской сокровищницы в свое время немало почерпнули известные всем корифеи науки — Потапов, Анохин, Баскаков, Коптелов. Долина эта дала немало именитых людей, известных на Алтае. Но сами люди-то где? Где куйумский народ? Ушли, утекли. Разъехались по всем весям и аймакам. Больше всего их в нашей Улале, то бишь в столице.

И сидит оглохший от контузии в Австрии Туянин Санат, сын кама Сапыра, в своей избушке, подкладывает маралятины, угощает да рассказывает о своем житье-бытье. Возле него копошились младшие сыновья — от другой жены. А всего детей у него, как выяснилось, шестнадцать. И эта, неслыханная даже по тем временам цифра, поразила мое воображение так, что застряла надолго в памяти. В молодые годы он был могучий мужчина, так загонял на лыжах по глубокому насту марала, что, догнав, заскакивал на него верхом и закалывал ножом. Настоящий охотник! И на войне он был славный труженик. Центральная усадьба совхоза там внизу, в Узнезе, — узкой прикатунской полосе, а здесь, где простор и приволье для хозяйствования, все заброшено. Некогда в этой долине было три крупных поселения, а ныне? Всего ничего. Эти дворы — остатки разъехавшейся деревни. Сколько вот по стране разорили таких мест! Сколько порушено родовых гнезд и вековых традиций! Вот из-за такого оскудения глубинной России и закончила бесславно свое существование Великая Система, оказавшись самоубийцей. Все делалось как бы нарочито для того, чтобы иссяк, ослаб вечный источник жизни и духа страны — деревня, урочище, стойбище, аул…

И все-таки! Корень-то остался. Вот он, корень! Санат с малыми сыновьями. Даст бог, и этот корень пустит побеги…

Спустя несколько лет, уже в читальных залах Ленинки и Исторички, в тесных комнатках, которые я снимал, как птица хоронящаяся возле опушки Большого Леса, то на Мичуринском проспекте, то в Очаково, в подмосковном Переделкине или Лукино не раз вспоминал их, сыновей Саната. Даже в цикл стихов включил их образы, дополнив вычитанным в работах и трудах Анохина и Баскакова, Потапова и Никифорова.

Почему не в родную Каракольскую, во всяком случае Урсульскую, а именно Куйумскую долину я перенес место действия «Гимнов Земли и Воды», то есть произведений охотничье-обрядовой, по существу пантеистически-шаманистской поэзии? Ответ, думаю, станет понятным, если сообщу, что там, в Каракольской долине, куда всегда влекло Чороса Гуркина, Павла Кучияка, хотя они сами были уроженцы этих мест, народ исключительно бурханистского вероисповедания и живет он там густо, крепко держась своего. Это моя родина, и этим уже все сказано. Все равно что я сам. А во-вторых, именно памятуя ту первую, памятную встречу я задался оживить дух, дремлющий или впавший в сонное забытье дух Куйумской долины, вызвать интерес к ней, чтобы знал и помнил народ об одном из некогда славных очагов нашей культуры и духовности. Затем, что немаловажно для самой собственно задачи этого цикла, в моих краях нет, скажем, ветхозаветных традиций, восходящих к древнему культу гор и рек, почитанию шаманистских духов, непременных спутников всяческой поэзии и искусства.

Дух Каракольской долины, дух Уч-Сумера велик и прекрасен, но это другой дух, имеющий пуповину в нагорьях Тибета и просторах Хангая. А в Куйуме явственней и ближе, как впрочем и в Улагане, сознаешь свою взаимосвязь с извечными духами земель и вод.

Когда мы были в Куйуме, нам показали место, где некогда жила единственная найманская семья. Это было стойбище рода Кучияков. Я ушам не поверил, враз навострился, когда, наряду с выговором «тайка» вместо привычного «тайга», в устах Саната прозвучало «найман», а не «майман». Сохранилось все же в алтайском лексиконе старинное «найман» — от оно и доказательство! В первый раз, также несколько лет назад, еще в студенческие годы я услышал в разговоре нашей первой киноактрисы Яйкан Тугиной, проживающей в Москве, выражение «найман». Но тогда подумалось, что она, бывавшая в киргизской и казахской среде, могла позаимствовать оттуда, из родственных и близких языков. Нет, значит, все же наше, свое слово. А попробуй нынешним «майманам» докажи, объясни, что они за последние сто лет исказили собственный этноним — поди, будут спорить с пеной у рта, не соглашаясь и не принимая свое, родное. Такая вот трагедия, обыденный в общем-то исторический случай — отрываясь от корней, люди постепенно перестают ощущать почву под ногами. Не терплю невежества, особенно патриархально-кондового. Присущего в особенной мере нынешнему поколению — невежество полуобразованщины, а потому агрессивное и нетерпимое к знанию…

Найманов, как насельников, в этой долине ныне нет. И это тоже, пожалуй, характерная особенность долины как последнего шаманистского региона. Да, найманы некогда пребывали в Прикатунье. Жили они, судя по их прозвищу-дразнилке, в районе от Чемала до Куу (Кубу Куюса) — верхней, вольготной для скотоводства части долины. Тут они, видать, вступили в стычку с шаманистами, поскольку, как повествуется в предании, осерчав сильно, отрубили голову зятю своему — Текию, который был кам, да и засунули ее в золу. От каких времен идут эти отголоски былых религиозных и мировоззренческих противоборств? Найманы ведь еще на самой изначальной стадии своего появления на анналах центральноазиатской истории вместе с соседями и сородичами своими — кереитами выступают в качестве господ Центральной и Западной части нынешней Монголии и придерживались они «белой веры» — несторианства. Именно так повествуют источники, европейские и восточные. И потому, уже во времена второго монгольского императора Угэдэй-каана найманы, оби¬тавшие по Алтаю и Семиречью, также упоминаются в качестве несториан. Не оттуда ли идет еще одно упоминание, что какая-то их группа состояла при дворе Ойрот-хана в качестве винокуров, судя по сообщению, приводимому о. К. Соколовым, Урсульским миссионером?

Алтайские найманы сыграли значительную роль в великой трансформации шаманизма, хотя внешне, как участники грандиозного действа, разыгравшегося летом 1904 года в виде стремительного и всеохватывающего движения духовной «реконкисты», остались как бы в тени. И тем не менее достоверно известно ныне, что движение зародилось в Урсульской долине, откуда распространилось по всему Центральному Алтаю — исконной обители «кан-каракольских калмыков» и южных теленгитов. И возникло оно вовсе неслучайно там, где жили и учили народ свой свету и добру, любви и милосердию сыновья мудрого правителя Солтона — мудрец-философ, златоуст-певец, смекалистый умелец и отважный воин- удалец, там, где, на земле, осененной светом трех святых вершин — Ял- Мёнку, Уч-Сумера и Кадын-Баши, затерялись следы легендарного Далай-ламы VI…

Так что такое «белая вера» и чего в ней больше? Алтайского буддизма или же реформированного шаманизма? И в каком отношении это находится по отношению к христианству — ортодоксальному православию и средневековому несторианству? Кроме того, не следует забывать о долгом сожительстве на этой же территории, а следовательно и духовных контактах, старообрядчества с верованиями алтайцев, их несомненном и продуктивном взаимовлиянии. Также не следует упускать из виду долгих бесед за кругленьким столиком в алтайской войлочной юрте заезжих мусульман — татарских торговцев из Бийска и Томска, казахских караванщиков с той и этой стороны Алтая. И возможно ли противополагать сына к отцу, деда к племяннику и внуку? В «белой вере» содержатся значительные компоненты этих религиозно-философских систем, которые развивались бок о бок в горах и степях Центральной Азии, зачастую переплетаясь и сливаясь, а временами сосуществуя, не менее тысячи лет, но не в виде подогнанных механически отдельных блоков или арифметических слагаемых. Это — не легкий коктейль, это органический, нерасчленимый на составные части, сплав.

Не происки мифических «японских агентов», а вполне реальный исход из Лхассы на север в Ургу, вследствие английского вторжения в Тибет буддийского первосвященника лежит в основе поступившей на Алтай вести о грядущем пришествии Ригден-Джапо-хана — владыки Шамбалы. Улавливаете созвучие — Джапо-хан и «Япон-хан»? «Буурыл-Токой» — вроде как нечто похожее на «Токио» слышится, а между тем это давно всем известная географическая местность на Южном Алтае, в истоках Иртыша — название знакомое всем кочевникам от Кобдо до Усть-Каменогорска и Семипалатинска. А для многих алтайцев, в особенности найманов, это земля, которую их принудили покинуть в результате маньчжурско-джунгарской войны в самой середине XVIII века. Следовательно, в центральной части Алтая, вблизи русской пограничной линии, они оказались в ту пору в качестве беженцев. А все беженцы, как известно, мечтают о возвращении на родину, в свои родные места. И не их вина в том, что их страна вдруг исчезла с карты тогдашнего мира, как, например, ныне Советский Союз, Алтай же был поделен и разделен границами двух великих империй — России и Китая. Как ныне, спустя два с половиной столетия, уже границами четырех государств. О возвращении на места, ставшие территорией сопредельного государства, с тех пор невозможно стало вести речь. Разве что в песнях мечталось да грезилось.

И вот, когда земельные притеснения, социально-экономические беды, религиозно-духовное насилие и финансовый гнет, нахлынув на Алтай разом, довели народ до самого края отчаяния и беспредела, сделав жизнь кочевнику-тюрку в родном Алтае поистине невыносимой, по бедным урочищам, задавленным нуждой и нищетой, прокатилась весть об ожидаемом чуде — пришествии долгожданного Мессии — избавителя от зол и бед, своего рода Гэсэр-хана, истолкованного в мифического Ойрот-хана. Сердца людей озарила искорка надежды — а не наступает ли впрямь новый век. Чем черт, как говорится, не шутит… Был Ойрот да сплыл. Кто знает, может, и Муклай-каан того… Какая-то война далеко на востоке, какой- то неизвестный Япон-царь там громит Белого царя. Революция. Всякое слышится и мерещится бедному кочевнику…

Беженцам положено мечтать. Даже если ожидания растягиваются не на одно поколение. А ведь минуло нимало-немного как полтора столетия. Географические представления притупились, стали обрастать легендарными чертами и покрываться дымкой и маревом… Песни, легенды, моления, воспоминания. Там Буурыл-Токой, там и золотые купола Сары-сумэ — буддииского монастыря на оставленной в лихую годину родном юрте…

Вот бы на таких аспектах и сосредоточить внимание, отказавшись раз и навсегда от бессмысленных усилий, сродни труду Сизифа, по изобли¬чению «бурханизма», когда сам наш народ сделал осознанный выбор и наилучшим образом давным-давно соединил и примирил все струи в один целостный поток. И как все-таки жаль, что алтайская мифология, ее основные духовно-нравственные приоритеты, внутренние, сущностные опоры, прямо скажем, вследствие длительного, перманентно политизируемого подхода, не в последнюю очередь из-за плохо скрываемой неприязни и неприятия «белой веры» как равноценной стороны в религиозно- философском диспуте, не изучены и не распознаны до конца. Надо также признать, что на самом деле, на протяжении всего изучаемого периода мы, как этнос, как духовная и языковая субстанция, являлись для многих всего-навсего лишь предметом этнографического, лингвистического и тему подобного интереса. Когда, не считаясь ни с нашим достоинством и честью, ни с нашими национальными чаяниями, позволялись — кому не лень — грубые и высокомерные сентенции и нотации, а то и просто дикие и невежественные разглагольствования по поводу самого святого и сокровенного, что есть в нас — нашей веры, имеющей многовековые традиции и ценности, ни в чем не уступающие в познании и осмыслении окружающего мира, в понимании глубинной сути вещей и смысла жизни прутам религиозно-философским учениям. Попирались не только права человека, но и жизненные интересы народа. Какая свобода совести, какого ждать уважения к чужой душе и вере, когда сами ученые — историки и этнографы, тюркологи и религиеведы, философы и востоковеды — были обращены в научную обслугу невежественных бюрократов и самодурству¬ющих управителей, представлявших собой неумолимое войско железной Системы, вооруженной и оснащенной сверхфанатичной идеологией и неслыханным аппаратом принуждения и подавления. Бедные головки, мечтавших о родной земле «Буурыл-Токой» и воспевавших Ригден-Джапо-хана — избавителя от бед и зол, «Ойрот-хана»! Дурно понятый алтайский и худой перевод сослужили вам плохую службу. Вот она, трагедия безвинного народа, о, жрецы науки и служители муз! Кому—диссертации и звания, а кому — горе и слезы!..

В христианстве — это грех великий на душу. В буддийском понимании — усугубление и ухудшение кармы. А по шаманизму — проклятие на корень-род свой. Не потому ли многие исследователи так и не сумели, как ни пытались с великим усердием, познать внутренние загадки алтайской души? А как иные из них кончили дни свои? — только что нам из того…

Признаться, только за последнее время начал я призадумываться над тем. почему же мало кто из тогдашних светил сибирской науки, за исключением, пожалуй, Дм. Клеменца, сумел правильно, по-научному среагировать на зарождение нового феномена в духовном бытие Алтая. Буквально на глазах у образованной части общества происходило нечто необычное — религиозный перелом. Подобное случается ведь не каждый день и не каждый даже век. Вдруг, среди ясного неба в душах внешне мало чем примечательных, оборванных и забитых «калмыков» Алтайских гор вспыхнула искорка. Что, божья искорка, хотите уверить, у идолопоклонников? Да полноте, господа, не смешите!

Растерянность миссионеров вполне понятна — вот тебе и труды, ус¬пехи, и непрерывные приобретения! 75 лет неустанной деятельности во благо Веры Христовой в недрах языческого Алтая! Какой-то там темный пастух выступил с проповедью — и все рушится, новокрещенные отступаются, переходят в невесть откуда взявшуюся ересь — «новую веру»… Объясним и страх, и гнев местного начальства; тут война с Японией, революция на пороге, а под боком ни с того, ни с сего «калмычишки» закопошились, бунтовать зачали!

Из «внешних» исследователей и толкователей алтайской религии к пониманию сути бурханизма как закономерного духовного процесса ближе всех подошли, на мой взгляд, вплотную, Сагалаев и Шерстова. Такой качественный поворот в осмыслении внутреннего преображения алтай¬ского народа был, безусловно, необходимым. Более того, неизбежным. Мешали только тенета официальной идеологии, накинутые на полузапретную тему да клевета и политический поклеп, ведущие начало с миссионерских «Отчетов» и некритично усвоенные последующими авторами. Очень хотелось бы, чтобы многоуважаемый патриарх Л. П. Потапов от «Алтайского шаманизма» перешел в конце концов к «Алтайскому бурханизму» для достойного завершения своих изысканий на этом глобальном, жизненноважном для дальнейших судеб духовности Алтая, направлении. Ведь не убоялся же он на склоне лет своих мужественно выступить в защиту природы и народа Алтая от посягательств промышленных монстров. Будущее поколение алтайцев будет особо признательно ему, если он признает приоритеты бурханизма в качестве национальной религии, имеющей все возможности для саморазвития и укрепления в условиях надвигающегося XXI века.

В связи с новым состоянием общества возникает совершенно настоятельная необходимость переосмысления пройденного нами пути, следовательно, встает вопрос об инвентаризации всех имеющихся ценностей Алтая. Было бы, конечно, замечательно, в связи с вышеизложенным, будь проявлен надлежащий государственный подход. Если бы вопросу был придан неотложный правительственный характер. Причем точку отсчета следовало бы начать не с привычных хозяйственно-экономических, материально-технических параметров, а с непреходящих и нетленных. То есть с безусловного приоритета духовных ценностей в условиях становления и строительства Республики Алтай. Кстати, не следовало бы забывать и отбрасывать опыт автономной области, а он немалый. Следовало бы оценить и взвесить все упущения и ошибки, достижения и наработки за 70 лет. А поскольку республика возникла не на пустом месте, поначалу надо было бы подтвердить свою правопреемственность как единственной наследницы на все ее немалое достояние.

Но кто и как должен организовать столь масштабную работу, как не конкретный правительственный орган, своего рода «мозговой центр», которому должны быть приданы соответствующие статуту функции и полномочия со всеми надлежащими научными учреждениями и техническими возможностями. Поначалу достаточно образовать целостную рабо¬чую группу для переучета и систематизации ценностей как дооктябрьского, так и советского времени с тем, чтобы определить, что следует оставить, а что взять в будущее, которое, конечно, не за горами. Справедливости ради надо отметить, что, правда, такой подвижки в умах по отношению к своему духовному и культурному наследию пока еще не замечается в России в целом, если под нею разуметь прежде всего Москву как центр. Но особенность нынешнего этапа в том и заключается, что в современном мире тот преуспевает, кто смелее и решительнее расстается с былыми комплексами неполноценности, периферийности и провинциализма. За деревьями необходимо видеть лес, а за Тугаей — весь мир. Ведь мы живем в горах Алтая и оттого хорошо знаем, что с малых ручейков, стекающих с ледников, начинаются большие реки. Большая европейская наука зарождалась в свое время в маленьких и тихих городках. Коммуникативные возможности современного мира облегчают наши задачи. Есть сферы науки, где мы безусловно сможем преуспевать. Это как раз области духа и философии, экологии и поэзии, искусства и энергетики.

Но оглядываюсь по сторонам, осматриваюсь по горам и рекам, и пока еще мало вижу батыров духа, способных к такому подвигу. Замечаю с горечью: нет, не готовили в свое время у нас полнокровную интеллиген¬цию к столь ответственному занятию да и сейчас не задумываются над ее высоким предназначением. Все жалуются на нехватку средств да нехватку финансов. Да в деньгах ли все дело! А между тем миллионы бросают на ветер да на побрякушки для туземных услад и утех… И много ли науке и печати надо, а польза какая!

И вот в чем еще беда. Много у нас ныне «остепененных» — прямое наследие последних лет советской поры, когда во всем гнались за количеством, а не качеством, — но мало ученых. Почти нет концептуалистов. И совсем даже нет мыслителей, как нет интеллигенции в виде целостного слоя населения, который обладал бы комплексными познаниями обще-национального масштаба. Немало у нас умных голов. Да вот некому их сплотить да направить на целенаправленное осмысление перспектив «глубокого прошлого и великого будущего Алтая».

И есть ли, существует у нас наука как проявление национального духа и мысли, скажем, так, как алтайская литература и алтайское искусство? Имеет ли она свои, отличительные от тех или других, наработки и дости¬жения? Свои имена и авторитеты — видные и слышимые, признанные в своей среде и сфере как, например, фольклорист и эпосовед С. С. Суразаков?

Надо, конечно, уважать своих научных руководителей и ученых-наставников, но нельзя всю жизнь ходить в учениках и подмастерьях, не имея своих взглядов и позиций. Шаман без бубна — это не шаман. Тот не ученый, кто не имеет мыслительных, аналитических способностей. Гирлянды из цитат без собственных позиций — это не цветы живые духа.

Разумеется, я мог бы написать в академическом стиле обычное послесловие — достаточно стандартное и достаточно холодное, тем более материал знаю не понаслышке и не по верхушкам. Только не могу позволить себе такой отстраненный и чужой взгляд — для меня это не просто тексты и не только памятники старой, ушедшей в прошлое культуры.

Вот, посмотрите, как же это так получилось, что к сегодняшнему дню нет у нас ни одного своего солидного авторитета по алтайскому шаманизму. Ну, просто обычного, как говорят, узкого специалиста. И по бурханизму. По местным культам. По истории христианизации. По взаимодействию религий и культур в пространственно-временном отношении — разве двадцать пять веков наши прямые и отдаленные предки пребывали на пустом месте? Почему всеми этими вопросами занимаются, а следовательно, ведают, выносят вердикты специалисты извне? Какое табу, как проклятие, тяготело над нами в течение всех этих десятилетий? Причины внешние, политические обстоятельства вполне объяснимы, они понятны, как божий день. Да, невозможно было заикнуться ученому-алтайцу о шаманизме — ему тут же припечатали бы оживление «пережитков прошлого». Бурханизмом заниматься было крайне опасно просто физически — тут же угодил бы в «японские агенты». И головы, ей-богу, не сносить. Позволено было выпускать лишь брошюры «о реакционной сущности шаманизма и бурханизма». То же самое о православии, исламе в Горном Алтае. Похоже, и казахов в упор не воспринимали как носителей мусульманского образа жизни и культуры. Короче, так все оно и было в период государственной монополии КПСС. Но это — лишь одна сторона правды.

А другая правда заключается в том, что существовала и существует по сей день причина внутренняя — она в нас самих, в особенностях нашей внутренней натуры и характера. Кто, собственно говоря, не давал нам, особенно в 80-е годы, когда идеологический пресс носил чисто символический характер и любой умный режиссер или писатель легко обходил препоны цензуры, заняться углубленным, подлинно научным изучением, скажем, шаманизма? Причем не только и не столько с этнографической стороны, но, к примеру, в отношении психотерапии, внушения и гипноза?

С точки зрения искусства, театра, пластики, музыки и пения? Где текстологическое, филологическое изучение блестящих образцов шаманской поэзии? А космогония? Философия? Экология! Этот перечень можно продолжить… Мы не занимались даже сбором и систематизацией просто текстов духовных памятников, не говоря о сопоставительном изучении на стыке других сфер и наук. Что и говорить, путы на Ногах, пелена на глазах, и мрак души, как тьма египетская… Душили и продолжают душить косность, невежество, бездуховность.

Видимо. так нужно было, чтобы, прежде чем приняться за осмысление соотношения шаманизма и бурханизма как составляющих частей нашей духовности. когда общественная мысль на Алтае с началом 90-х годов напряженно пульсирует в поисках выработки путей развития национальной идеи и определения своего места в этом бурном, меняющемся мире, — я должен был вновь соприкоснуться с шаманизмом как с субстратом алтайской религии. Я должен был вновь оказаться в Куйуме, добраться до места, где под густой, раскидистой зеленью деревьев, как бы слившись с землей, стихией, природой, покоится могила А. В. Анохина. Я мчался, пол-Алтая, как вдруг оказался там, сам того не зная, не ожидая. Вышло так, что я бежал почти двадцать лет, мотало меня везде и всюду, не привело сюда. Привело меня к осознанию тяжкой потребности духовного преображения. Как народа, так и — прежде всего — самого себя. Но слишком глубоки в нас стихия и природа — в этом и сила, в этом же и все проблемы алтайского национального духа, натуры и характера.

А В. Анохин — один из редких исследователей духовной культуры — Алтая. который по-настоящему, пожалуй, постиг, познал его потаенную, сокровенную суть. Оттого он и тут лежит, что сроднился, сблизился с алтайскими духами так, что они причислили его к себе. Он несомненно верил в них и жил с ними, соответственно, соотносясь с ними, советуясь во всех своих жизненных обстоятельствах и превратностях. Земля Алтая забрала в себя бренное тело А. В. Анохина и, значит, соединила его душу как частицу с собой.

Дух Алтая и вечен, и велик. Ниоткуда не приходил, как говорится, и никуда не уходил. Бытие его не подвластно ни Времени, ни Пространству, а тем более людям, оно всевечно.

Может ли правоверный араб-мусульманин понять правильно чувства своих «джахилийских» предков, непросвещенных, как он убежден, светом Ислама, словом Пророка? Современному персу чуждо поклонение огню, но этот святой Огонь Заратустры горел тысячи лет на плоскогорьях Ирана, освещая путь поколений и династий. Способен ли фанатик от православия признать языческую мифологию Древней Руси в качестве первоосновы русского национального духа и народной традиционной культуры? Алчные и невежественные конкистадоры завоевали и растоптали Индейскую Америку, но древние индейские духи все же побороли испанскую цивилизацию, свидетельством тому появление и расцвет необычайной латино-американской культуры как сплава и синтеза трех различных начал — европейского, американского и африканского.

Дух Алтая, так всели в потомков мощь и силу, чтоб несли они, не теряя ни при нынешней смуте, ни при будущих испытаниях, веру и свет твоей Истины как суть твоих этических, этнических начал, оборони и защити от внешних напастей и внутренней пагубы! Дай выковать пояс — простой надежный — между нами и миром, между обществом и природой, между стихией и человеком, между живым духом и бездушной антикультурой, между прошлым и будущим, между Словом и Делом!

И весь смысл любых последующих религиозно-философских тран-сформаций нашего общественного сознания заключается в возможностях духовного оснащения народа. Не погибает лишь тот, кто успевает преоб-разиться в соответствии с духом времени. И не следует тешить себя иллюзиями, что в истории развития человеческих сообществ будут некие исключения из всеобщих правил. Следовало бы и нам, как потомкам, помнить всегда о печальной участи младенческих народов и всех их варварских, самодурствующих владык, не понимавших или же не обращавших вовремя должного внимания на необходимость укрепления в народе прежде всего его собственных духовных начал. Иначе духи предков лишают их покровительства и защиты, они становятся безоружными и беззащитными против лести и порока, неги и роскоши, лжи и коварства, стяжательства и накопительства. Слишком большая роскошь пребывать в вековом этническом сиротстве и духовном малолетстве.

Тот потенциал духовного наследия, который мы имеем, позволяет нам развернуться навстречу новой, нарождающейся духовно-экологической цивилизации, наступающей на смену нынешнему, технотронному веку, чей путь оказался тупиковым в масштабах всего человечества в условиях все большего, необратимого оскудения сырьевых запасов Земного шара. Оттого нам дается важнейший шанс. Для осознания этого с нашей стороны требуется системный подход к собственному духовному наследию, которое может оказаться в конечном счете одной из важнейших составляющих этой будущей цивилизации.

Именно в этом суть духовной реанимации Алтая.

ТОДОШ БРОНТОЙ. Август-сентябрь, 1994 г. По горам и рекам Алтая: Улалу-Майма — Катунь — Урсул — Чуй — Кобдо. Ала-Бабурган — Ял-Мёнку — Уч-Сумер — Кадын- Башы Кан Алтай — Ирбисту — Табын-Богдо.

На дне России: приключения датчан в Горном Алтае

Там, где не проедет легковушка, легко справится простой УАЗ. Этот вздыбленный вездеход советской задумки ценится в горной местности как нигде. При минимуме удобств и мягких поверхностей изнутри, сухой, жилистый и прыгучий, как горный козёл, автомобиль этот ловко форсирует перевалы, каменные завалы и даже неглубокие речки.

— Хорошая машина, — говорит Батэй, водитель УАЗа, закуривая. — Только надо доделать его, если берёшь новый. Улучшить слегка. Раньше лучше были УАЗы, щас хуже стали делать.

С УАЗом можно неплохо зарабатывать. В состоянии б/у эта мечта шофёра стоит тысяч 150-200. На нём мы и поднялись на вершину, с которой было видно Белуху — легендарную гору, обросшую мифами и преданиями. Её вершина в тот день показалась нам из-за туч лишь наполовину. Итак, мы сидели наверху, выше лезть было некуда. Я отпустил все ментальные вожжи и просто попытался интегрироваться в пространство. Тишина. Я даже перестал мёрзнуть.

Белуху ещё называют Уч-Сумер, — говорят, это и есть гора Меру, главная возвышенность из индуистской и буддистской космологий. Кто их знает, ведь Арарат, Фудзи или Олимп тоже претендуют на божественный статус. Но определённо здесь была особая энергетика. Чистая, спокойная сила плескалась между хребтов. Потом мы замёрзли и стали варить себе чай на походной плитке.

В Горном Алтае бывает чертовски холодно. Всего два месяца, в июле и августе, здесь празднуют основной наплыв туристов. Оживают турбазы, пробуждаются гиды, бурлят кафе, гостевые дома, заправочные станции и общественные туалеты. Так проходит короткое алтайское лето. Климат переменчивый. Жара сменяет прохладу. Восточные районы республики, те, что ближе к Монголии, уже приравнены к Крайнему Северу.

Мы провели в палатках всего одну ночь. При этом я спал, закутавшись в спальный мешок, а слева и справа от меня лежали другие мужчины. Но пока мы готовили нехитрый ужин и ели его, радостно запивая водкой, было студёно и ветрено. Поэтому проводить ещё одну ночь в палатках датчане (а следом и я) решительно отказались.

Старый добрый УАЗ увозил нас бесстрашно всё выше и выше по кручам. Мы видели изумрудные озера и пытались охотиться на сурка. Мы пели песни под гитару. И хоть это были североамериканские блюзы в исполнении Клауса, алтайцы подпевали им, как могли.

Фактически, в эти дни мы перемещались так много — где-то в треугольнике между Онгудаем, Тюнгуром и Кош-Агачем (если вам что-нибудь говорят эти слова), — что любая форма ожидания чего-либо исчерпала себя. Я перестал верить, что у нашего странствия есть какой-либо смысл…

Вид с Алтая на JSTOR

Abstract

Одним из характерных аспектов перспективизма Вивейроса де Кастро является скорее относительный, чем абсолютный характер позиций субъект / объект. В контексте Алтая к животным не приписывается субъективность, как в космологии Амазонки. Тем не менее, субъектная позиция не является специфической для людей: ландшафт населен мастерами как человеческого, так и нечеловеческого толка. Терминологическое разделение животных на диких (адар-куштар) и домашних (мал) в Алтайском языке аналогично разделению человека / животного в Амазонии.Таким образом, дикость и домашняя принадлежность становятся относительными категориями, определяемыми по отношению к идиоме хозяина. То, что дико для человеческого хозяина, приручено для нечеловеческого хозяина. Здесь общий знаменатель — это своего рода «морфизм домашнего скота»: то, что для человека-охотника выглядит как олень, с точки зрения лесных хозяев — корова. Таким образом, при ненадлежащем ведении охота аналогична воровству скота — мораль на Алтае превосходит перспективизм. Изучение этого «скотоводческого перспективизма» приводит к вопросам о субъективности и агентстве, этике и собственности.Обсуждение, наконец, помещается «в перспективу», показывая, что алтайцы не оперируют единой идеей о животных и отношениях человека и животного.

Информация журнала

Издается два раза в год для Отделения исследований Монголии и внутренней Азии (МИАСУ) Кембриджского университета, Inner Asia — это рецензируемый междисциплинарный журнал с упором на социальные, гуманитарные и культурные науки. «Внутренняя Азия», которой исполнилось шестнадцать лет, в настоящее время является одним из очень немногих научно-исследовательских изданий в мире, в которых ученые могут обратиться к современным и историческим проблемам региона.

Информация об издателе

BRILL, основанный в 1683 году, является издательским домом с сильной международной ориентацией. BRILL известен своими публикациями в следующих предметных областях; Азиатские исследования, Древний Ближний Восток и Египет, Библейские исследования и религиоведение, Классические исследования, Средневековые и ранние современные исследования, Ближний Восток и исламские исследования. Публикации BRILL в основном на английском языке включают серии книг, отдельные монографии и энциклопедии, а также журналы.Публикации становятся все более доступными в электронном формате (компакт-диски и / или онлайн-версии). BRILL гордится тем, что работает с широким кругом ученых и авторов и обслуживает своих многочисленных клиентов по всему миру. За время своего существования компания была удостоена множества наград, подтверждающих вклад BRILL в науку, издательское дело и международную торговлю.

Коренные народы России — Откройте для себя коренные кочевые племена России

На главную / Русская культура и этнография / Путешествие во времени с коренными народами России

Коренная Россия относится к древним племенам с Крайнего Севера, Центральной и Южной Сибири и Дальнего Востока, которые живут на одних и тех же территориях и сохраняют один и тот же образ жизни и традиции на протяжении веков.41 так называемое племя было признано российским законодательством в 2000 году «малочисленным коренным народом России».

Коренная Россия, о ком идет речь?

Это единственные группы, которые защищены законом как коренные народы. Чтобы соответствовать требованиям, группа людей должна насчитывать менее 50 000 человек, вести традиционный образ жизни, населять определенные отдаленные районы страны и идентифицировать себя как отдельная этническая группа.

Некоторые группы дисквалифицируются из-за их большой численности, например, якуты, буряты, коми и хакасы; другие в настоящее время стремятся получить признание.Самыми маленькими из этих коренных народов являются энцы (350 человек) и ороки (450 человек), а самыми крупными являются ненцы и эвенки, которые насчитывают около 30 000 членов.

Некоторые русские аборигены — кочевники, которые ежегодно мигрируют через арктическую тундру со своими оленьими стадами. Остальные, жители лесотундры или тайги, живут в деревнях, занимаясь традиционными видами деятельности, такими как оленеводство, охота, рыболовство и собирательство, живя в водоеме с матерью-природой.

Кочевники России — Язык и религия

Языки, на которых говорят разные племена, разнообразны, но многие из них принадлежат к уральской — юкагиранской, алтайской и эскимо-алеутской этнолингвистической группе.

Религия коренных народов России неразрывно связана с природой. Этот тип религии, называемый анимизмом, означает, что нечеловеческие существа, такие как растения или животные, обладают духовной сущностью, а также природными явлениями, такими как солнце, луна, звезды, вода и огонь. Они верят, что у каждого растения или животного есть душа. Культ предков также является неотъемлемой частью их религии. Вера в то, что поклонение этим духам — духам их предков, духам животных и растений, духам земли и воды — поможет им решить их проблемы.

Шаман — это человек, имеющий доступ к духам и влияющий на их мир. В коренных русских общинах шаманов часто почитали как святых, и они могли иметь большее влияние, чем вожди племени. Они практикуют ритуалы с ритуальными танцами и звуками барабанов в состоянии экстаза благодаря опьяняющим травам. Благодаря своим знаниям о травах как о лекарстве, шаманы также были уважаемыми целителями от болезней и недугов.

Ненцы — крупнейшая группа коренных народов России

Ненцы, также называемые самоедами, — одно из самых распространенных племен на полуострове Ямал в северной арктической России.Они заявили, что территория далеко за полярным кругом, покрытая льдом большую часть года, — это «конец света», и это их дом на протяжении более тысячи лет.

ненцы — кочевники, сезонно перемещавшиеся со своими оленями по древним миграционным путям. Зимой ненецкие пастухи предпочитают пастбища в южном лесу, называемом тайгой, а в теплые месяцы едут на север, в край вечной мерзлоты.

Олень — это все для дома — дом, еда, тепло и транспорт.Из оленьих костей и шкуры строят палатки (вигвамы), которые называются « чум» или « мья» , а также шьют свои шубы из оленьей шкуры. Диета ненцев состоит в основном из оленины, которую подают в сыром, замороженном виде, или из рыбы, такой как белый лосось. В летние месяцы они также собирают клюкву и другие лесные ягоды. Когда олень ранен и не может ходить, его забивают и пьют его свежую кровь (пока горячую), которая богата необходимыми витаминами.

Угрозы коренным народам России

В последние дни коренные жители России сталкиваются со многими угрозами своей культуре и традиционному образу жизни. Одна из острых проблем — малоподвижный образ жизни и ассимиляция с русским языком и культурой. Миграция русского населения на север за последние два столетия оказала сильное влияние на коренные народы. 30 лет назад 70% коренных жителей Сибири предпочитали кочевой или полукочевой образ жизни, сейчас это только 10%.

После падения коммунизма молодые люди начали покидать деревни и переезжать в большие города. К сожалению, многие из них с трудом адаптируются к городскому образу жизни и борются с алкоголизмом, психическими проблемами и безработицей.

Еще одна распространенная проблема коренных россиян — экология. «Благодаря» изменению климата вечная мерзлота тает, и земля страдает от инфраструктуры, добычи ресурсов и загрязнения. «Мы опасаемся, что со всеми этими новыми отраслями мы больше не сможем мигрировать.И если мы больше не сможем мигрировать, наши люди могут просто исчезнуть »(ненецкий пастух Сергей Худи).

Коренные жители России уже доказали, что они сильны, выносливы и способны следовать образу жизни, культуре и традициям своих предков. Теперь мы должны поддержать их, помочь им выжить и вести устойчивый образ жизни.

---

Все фотографии из этого блога сделаны Сергеем Анисимовым, фотографом и инженером из Салехарда, Россия.Вы можете увидеть больше его работ на его сайте.

Похожие сообщения

Российская культура и этнография

От 56-й параллели | Последнее обновление: 24 декабря 2019 г.

Ежегодная миграция оленей означает, что тысячи оленей и ненцев, которые их пасут, путешествуют на расстояние до 1000 километров вдоль полуострова Ямал до Карского моря в Сибири. УЗНАТЬ БОЛЬШЕ

> Ненецкая культура и традиции > Современные вызовы, с которыми сталкиваются ненцы > Сильная связь с животными > Адаптация, чтобы выжить > Увлекательные путешествия кочевников > Жизнь ненца за несколько минут — Видеоклип> Культура и традиции ненца > Современные вызовы, с которыми сталкиваются ненцы > Сильная связь с животными > Адаптация, чтобы выжить > Увлекательные путешествия кочевников > Жизнь ненета за несколько минут — Видеоклип Русская культура и этнография

Автор Alicja Pietrasz | Последнее обновление 16 апреля 2020 г.

Если вы думали, что шаманизм популярен только среди африканских или южноамериканских племен, вы ошибались.Буряты, живущие на западном берегу Байкала, в большинстве своем шаманы не только в теории, но и, что самое главное, на практике.

ПОДРОБНЕЕ Советы и важные советы туристам в России

от 56-й параллели | Последнее обновление 6 июля 2020 г.

Для незнакомцев мысль о России может вызвать в воображении образы пьющих водку мужчин в меховых шапках или шпионов КГБ из голливудского фильма. Но не обращайте внимания на стереотипы, и вы откроете для себя страну с глубокими традициями, артистизмом и страстной национальной самобытностью.Прочтите и узнайте, почему путешественники приезжают в Россию и почему они влюбляются в эту страну.

УЗНАТЬ БОЛЬШЕ> 1. Посетите Россию, чтобы ощутить ее великолепие > 2. Русская архитектура уникальна и красива > 3. Российская история поистине эпична > 4. Русское искусство и литература всемирно известны > 5. Россия является домом для разных культур и религий > 6. Россия побалует вас просмотром на миллион долларов > 7. Россия — страна чудес природы и дикой природы > 8.Русские умеют развлекать > 9. Волшебные русские зимы > 10. Сюрприз! Русские на самом деле сердечные и открытые люди. > 11. В России отличная еда и отличные рестораны > 12. Россия — страна водки и медведей> 1. Посетите Россию, чтобы ощутить ее великолепие > 2. Русская архитектура уникальна и прекрасна > 3.Российская история поистине эпична > 4. Русское искусство и литература всемирно известны > 5. Россия является домом для разных культур и религий > 6. Россия побалует вас просмотром на миллион долларов > 7. Россия — страна чудес природы и дикой природы > 8.Русские умеют развлекать > 9. Волшебные русские зимы > 10. Сюрприз! Русские на самом деле сердечные и открытые люди. > 11. В России отличная еда и отличные рестораны > 12. Россия — страна водки и медведей

Крошечный горный регион в Сибири мог быть генетическим источником самых ранних коренных американцев — ScienceDaily

Крошечный горный регион на юге Сибири мог быть генетическим источником самых ранних коренных американцев, согласно новому исследованию, проведенному Университетом Пенсильвании. команда антропологов.

Расположенный на пересечении нынешних территорий России, Монголии, Китая и Казахстана, регион, известный как Алтай, «является ключевым регионом, потому что это место, куда люди приходили и уходили на протяжении тысяч и тысяч лет», — сказал Теодор Шурр. , доцент кафедры антропологии Пенсильвании. Шурр вместе с докторантом Мэтью Дуликом и группой аспирантов и докторантов работали вместе с Людмилой Осиповой из Института цитологии и генетики в Новосибирске, Россия.

Среди людей, которые, возможно, вышли из Алтайского края, есть предки первых коренных американцев. Примерно 20-25000 лет назад эти доисторические люди перенесли свои азиатские генетические линии в дальние уголки Сибири и, в конечном итоге, через тогда открытую территорию Берингова суши в Америку.

«Наша цель в работе в этой области состояла в том, чтобы лучше определить, какие родословные или сестринские линии относятся к коренным американцам», — сказал Шурр.

В исследовании группы, опубликованном в Американском журнале генетики человека, была проанализирована генетика людей, живущих в республике Алтай в России, чтобы определить маркеры, которые могли бы связать их с коренными американцами.Предыдущие этнографические исследования выявили различия между племенами на северном и южном Алтае, при этом северные племена, очевидно, лингвистически и культурно связаны с этническими группами дальше на север, такими как уральское или самодийское население, а южные группы демонстрируют более сильную связь с монголами , Уйгуры и буряты.

Шурр и его коллеги провели оценку алтайских образцов на наличие маркеров в митохондриальной ДНК, которая передается по материнской линии, и в ДНК Y-хромосомы, которая передается от отцов к сыновьям.Они также сравнили образцы с образцами, ранее собранными у людей из южной Сибири, Центральной Азии, Монголии, Восточной Азии и различных групп коренных народов Америки. Из-за большого количества изученных генных маркеров результаты имеют высокую степень точности.

«На этом уровне разрешения мы можем видеть соединения более четко», — сказал Шурр.

Изучая ДНК Y-хромосомы, исследователи обнаружили уникальную мутацию, присущую коренным американцам и южным алтайцам в линии, известной как Q.

«Это также верно и с митохондриальной стороны», — сказал Шурр. «Мы находим формы гаплогрупп C и D у южных алтайцев и D у северных алтайцев, которые выглядят как некоторые из типов-основателей, возникших в Северной Америке, хотя северные алтайцы кажутся более отдаленными родственниками коренных американцев».

Подсчитав, сколько времени потребовалось для возникновения отмеченных ими мутаций, команда Шурра подсчитала, что южная алтайская линия генетически отклонилась от линии коренных американцев 13 000–14 000 лет назад, сценарий времени, который согласуется с идеей переселения людей в Америку из Сибири между 15 000 и 20 000 лет назад.

Хотя возможно, даже вероятно, что более чем одна волна людей пересекла сухопутный мост, Шурр сказал, что другие исследователи еще не смогли определить аналогичную географическую точку, по которой коренные американцы могут проследить свое наследие.

«Это может измениться с увеличением количества данных от других групп, но до сих пор, даже при интенсивной работе в Монголии, они не видят того же, что и мы», — сказал он.

В дополнение к выяснению связи между Азией и Америкой, исследование подтверждает, что современный культурный разрыв между южными и северными алтайцами имеет древние генетические корни.Южные алтайцы, по-видимому, имели больший генетический контакт с монголами, чем с северными алтайцами, которые были генетически более похожи на группы, живущие дальше на север.

Однако, рассматривая отдельно митохондриальную ДНК алтайцев, исследователи действительно наблюдали более тесные связи между северными и южными алтайцами, предполагая, что, возможно, женщины с большей вероятностью преодолеют генетический разрыв между двумя популяциями.

«Тонкие различия здесь отражают самих алтайцев — различие между этими группами — и позволяют нам попытаться указать на область, где могли возникнуть некоторые из этих предшественников линий передачи американских индейцев», — сказал Шурр.

Двигаясь вперед, Шурр и его команда надеются продолжить использование молекулярно-генетических методов для отслеживания перемещения людей в Азии, в Америку и через нее. Они также могут попытаться определить связи между генетическими вариациями и адаптивными физиологическими реакциями — связи, которые могут использоваться в биомедицинских исследованиях.

Например, Шурр отметил, что и сибиряки, и индейцы «кажутся восприимчивыми к вестернизации диеты и отходу от традиционных диет, но их реакции в отношении артериального давления, жирового обмена и т. Д. На самом деле различаются.«

Использование геномных подходов наряду с традиционной физической антропологией может дать представление о факторах, которые определяют эти различия.

Помимо Шурра и Дулика, исследование проводили Сергей Жаданов, Айкен Аскапули, Лидия Гау, Омер Гоккумен и Самара Рубинштейн из отдела антропологии Пенна.

Исследование было поддержано Пенсильванским университетом, Национальным научным фондом, Советом по социальным и гуманитарным исследованиям Канады и Российским фондом фундаментальных исследований.Национальное географическое общество также оказало инфраструктурную поддержку лаборатории Шурра.

Обновленная религия

Великие религиозные системы, которые руководили человечеством на протяжении тысячелетий, можно рассматривать по существу как одну развивающуюся религию, которая обновлялась от века к веку, эволюционируя по мере того, как человечество переходило от одной стадии коллективного развития к другой. Религия — это система знаний и практики, которая вместе с наукой двигала цивилизацию на протяжении всей истории.

Религия сегодня не может быть такой, какой она была в предыдущую эпоху. По мнению бахаи, многое из того, что в современном мире считается религией, должно быть пересмотрено в свете фундаментальных истин, сформулированных Бахауллой: единства Бога, единства религии и единства человеческая семья.

«Обратите внимание на то, что в этом мире бытия все вещи должны когда-либо обновляться. Посмотрите на окружающий вас материальный мир, посмотрите, как он теперь обновился. Мысли изменились, образ жизни изменился, науки и искусства демонстрируют новую силу, открытия и изобретения — новые, представления — новые.Как же тогда такая жизненная сила, как религия — гарант великих достижений человечества, само средство достижения вечной жизни, воспитатель безграничного совершенства, свет обоих миров — не могла быть обновлена? «(Абдул-Баха) , Отрывки из Писаний Абдул-Баха, стр. 56)

Отрывок из фильма: Краткое исследование цели религии СКАЧАТЬ

Бахаулла установил бескомпромиссный стандарт: если религия станет источником разделение, отчуждение или несогласие — а тем более насилие и террор — лучше всего обойтись без этого.Испытание истинной религии — это ее плоды. Религия должна явно возвышать человечество, создавать единство, вырабатывать хороший характер, способствовать поиску истины, освобождать человеческую совесть, продвигать социальную справедливость и способствовать улучшению мира. Истинная религия обеспечивает моральную основу для гармонизации отношений между людьми, сообществами и учреждениями в разнообразных и сложных социальных условиях. Он воспитывает в себе честный характер, прививает терпение, сострадание, прощение, великодушие и благородство.Он запрещает причинять вред другим и побуждает души отдавать себя на благо других. Он дает видение мира и очищает сердце от эгоизма и предрассудков. Он вдохновляет души стремиться к материальному и духовному улучшению для всех, видеть свое счастье в счастье других, продвигать обучение и науку, быть инструментом истинной радости и возрождать человечество.

Религия признает, что истина едина, поэтому она должна находиться в гармонии с наукой.Если понимать их как взаимодополняющие, наука и религия предоставляют людям мощные средства для получения нового и удивительного понимания реальности и формирования мира вокруг них, и каждая система получает выгоду от соответствующей степени влияния другой. Наука, лишенная точки зрения религии, может стать уязвимой для догматического материализма. Религия, лишенная науки, становится жертвой суеверий и слепого подражания прошлому. В учении бахаи говорится:

«Приведите все свои убеждения в соответствие с наукой; не может быть никакого противостояния, поскольку истина едина.Когда религия, лишенная своих суеверий, традиций и неразумных догм, покажет свое соответствие науке, тогда в мире появится великая объединяющая, очищающая сила, которая сметет перед собой все войны, разногласия, разногласия и борьбу — а затем человечество объединится в силе Любви Бога ». Отрывок из фильма: Краткое исследование цели религии

Истинная религия преображает человеческое сердце и способствует преобразованию общества. Она дает представление об истинной природе и принципах человечества на которой цивилизация может продвигаться.В этот критический момент истории человечества основополагающим духовным принципом нашего времени является единство человечества. Это простое утверждение представляет собой глубокую истину, которая, будучи принятой, аннулирует все прежние представления о превосходстве какой-либо одной расы или национальности. Это больше, чем просто призыв к взаимному уважению и чувству доброй воли между различными народами мира, какими бы важными они ни были. Если довести до логического завершения, оно подразумевает органическое изменение самой структуры общества и поддерживающих его отношений.

Золотые горы — Россия — Священная земля

В юго-западной Сибири, вдоль границы России с Китаем, Монголией и Казахстаном, Алтай или «Золотые» горы являются домом для полукочевых алтайцев и многих исчезающих видов, в том числе тотемного снежного барса и горного барана архара. Золотые горы священны для алтайцев, буддистов и бурханистов всего мира. Особо почитается самая высокая вершина Сибири — гора Белуха. На территории Республики Алтай Российской Федерации плато Укок также известно как могильник и является предметом споров в России по поводу прав на более чем 150 археологических памятников, раскопанных здесь с 1920-х годов.Государственный энергетический гигант «Газпром» предложил построить газопровод в Китай через плато Укок. Гора Белуха и священная река Катунь стали свидетелями недавнего притока туристов, которые приносят определенную долю процветания обедневшей Республике Алтай, но также могут иметь долгосрочные последствия. Алтайцы хотят сохранить свои захоронения, а также землю, на которой растет их домашний скот, урожай и лечебные травы, а также леса, которые обеспечивают выживание их людей. «Мы поддерживаем связь с землей через петроглифы, стоячие камни, курганы, горловое пение, тотемные растения и животных, таких как снежный барс и волк», — говорит Игорь Сайланкин, директор природного парка «Белуха».«Это то, с чем люди живут каждый день».

Земля и ее люди

Республика Алтай была отделена от соседней российской провинции Алтайского края во времена Ельцина, отчасти из-за признания культурной и языковой самобытности алтайцев, но также из-за ее географического отличия от равнинных сельскохозяйственных угодий и крупных промышленных городов края. . В Республике Алтай проживает много людей русского происхождения, но треть ее населения — алтайцы, говорящие на алтайском языке.Сегодняшние 60 000 алтайцев проживают преимущественно на юге республики. Они тесно связаны с монголами и считаются исконно тюркским народом. Алтайцы присоединились к царской Российской империи в 18 веке в поисках защиты от китайских и казахских захватчиков, но Алтай не привлекал по-настоящему внимания Москвы до 20 века, когда его сельхозугодья, потрясающие реки и горы начали привлекать этнических русских в качестве поселенцев и туристов. . На севере Республики Алтай проживает большая часть русских, которые в коммунистическую эпоху поселились в колхозах вокруг столицы провинции Горно-Алтайска.Сегодня многие из этих этнических русских твердо идентифицируют себя с алтайцами и также хотят защитить алтайские земли и культуру.

Алтайцы традиционно исповедовали шаманизм, буддизм и бурханизм, или Ак Джанг («Белая Вера»). Большинство этнических алтайцев — бурханисты и принадлежат к семейным кланам, почитающим тотемных животных, таких как архар и волк, и тотемных цветов. Бурханисты верят в космологию трех миров (верхний, средний и нижний) и молятся многим духам, в том числе легендарным фигурам из традиционных устных эпосов.Бурханисты известны своей практикой горлового пения, в которой певец пересказывает традиционные эпосы, которые очень сложны и длятся часами. Алтайские обряды всегда включали «разжигание огня», когда пища и алкоголь помещаются в огонь перед домом, поскольку каждая семья просит духов защитить здоровье земли и воды и продолжать обеспечивать семью пропитанием. . Земля — ​​основа алтайского спиритизма.

Район Золотых гор включает в себя истоки реки Обь, одной из самых длинных рек в мире, и Телецкого озера, второго по глубине пресноводного водоема в мире после озера Байкал.Алтае-Саянский экорегион площадью 1 миллион квадратных миль (обозначенный Всемирным фондом дикой природы и включающий небольшие районы Китая, Казахстана и Монголии) является домом для 5 миллионов человек, говорящих на 40 языках, и включает в себя 326 охраняемых природных территорий и 27 000 озер. Водная система образует основной водораздел Северного Ледовитого океана и питает более 3000 видов растений, многие из которых являются уникальными для Алтая. На впечатляющем Алтайском хребте с его бесчисленными микроклиматами обитает около 700 видов животных, в том числе горный баран, северный олень и находящийся под угрозой исчезновения снежный барс.В Алтайском крае много священных мест и ландшафтов, в том числе следующие четыре:

Гора Белуха — самая высокая вершина Горного Алтая. Он издавна был объектом почитания буддистов и бурханистов, традиционно называемого Üch Sümer, что означает «три вершины». Белуха может быть Сумеру, мифической среднеазиатской горой буддийской веры, центром Шангри-ла (Шамбала), куда могут войти только духовно продвинутые. Несколько важных ледников венчают гору и питают истоки реки Катунь.Первое восхождение на Белуху было совершено в 1914 году, и теперь каждый год привлекает множество альпинистов-любителей.

Плато Укок на юге, как полагают, было Елисейскими полями («пастбища небес», как теперь называют его местные жители) пазырыкцев, древнего сибирского народа. Там были похоронены сотни людей на протяжении многих поколений. Греческий историк Геродот сообщил, что скифы (так он называл пазырыкцев) были расой свирепых воинов в азиатских степях, которые держали священные могилы в высоких восточных горах.Один из курганов (захоронений) принадлежит знаменитой «Ледяной Деве» или «Царевне Укок» — молодой и сильной пазырыкской воительнице. В 1993 году археолог Наталья Полосьмак обнаружила V век до нашей эры. женщина, которую похоронили в комнате из лиственницы с шестью принесенными в жертву лошадьми. Замороженную мумию убрали с территории для исследования в Москве, затем много лет выставляли в музее в Новосибирске, а недавно вернули в музей на Алтае.

Река Катунь занимает центральное место в духовности и культуре алтайцев.Катунь берет свое начало от ледников на вершине горы Белуха и образует начало великолепной реки Обь, четвертой по длине реки России, впадающей в Северный Ледовитый океан. Сама Катунь поддерживает поразительное биоразнообразие. Коренные алтайцы проводят множество церемоний в честь реки и тысячелетиями использовали традиционные экологические знания для защиты качества реки и жизни в ней и вдоль нее.

В долине Каракол находятся три деревни, множество древних захоронений и — в ее верховьях — священная гора Уч Энмек.В настоящее время долина является сердцем нового природного парка Юх-Энмек, туризм в котором тщательно контролируется местными жителями. В нашем новом фильме « Стоя на священной земле » основатель Üch Enmek Park Данил Мамиев объясняет важность Каракольской долины: «Это именно то место, через которое планета Земля получает информацию. Шаман приходит в эти священные места как паломник и получает определенную информацию. Затем они распространяют эту информацию на человеческом уровне на человеческом языке ».

Текущие проблемы и усилия по сохранению

В южной части Алтая расположено несколько крупных природных парков, недавно созданных правительством республики в сотрудничестве с местными сообществами для сохранения как культуры, так и биоразнообразия .Самый старый парк был основан десять лет назад, а самый молодой — всего два года назад. Есть активные предложения по расширению существующих парков и добавлению новых. Парки находятся в начале долгого и сложного процесса: административные ресурсы и деньги скудны, планы управления в основном отсутствуют, а полномочия рейнджеров четко не определены. Ежедневно возникают проблемы с браконьерами растений и животных, а также с большим количеством так называемых «диких туристов» — людей, которые ищут приключений в самых отдаленных уголках мира.Однако директора парков и правительство Алтая в настоящее время работают над защитой своих земель и обеспечением устойчивого туризма.

Масштабный туризм пришел на Алтай за последние десять лет, когда были сняты ограничения на поездки внутри страны и возросло количество частных автомобилей, а также возрос интерес восточноазиатских путешественников к российским степям. Многие из этих новых отдыхающих имеют ограниченное представление об этике управления, поэтому количество случаев нанесения ущерба окружающей среде в парках или на землях местных жителей увеличивается.При создании парка по закону необходимо согласие местных жителей, проживающих в парке или использующих его для сезонного выпаса скота. Поддержка парков на местах растет. Парки рассматриваются жителями Алтая как способ сохранить окружающую среду и культуру, повысить уровень жизни местного населения и продолжить традиции совместного землепользования и управления, поскольку большая часть земель в России приватизируется и фрагментируется.

В 1998 году ЮНЕСКО объявило Золотые горы, включая самую большую гору Сибири, священную гору Белуха, объектом Всемирного наследия.Всемирный фонд дикой природы определил Алтае-Саянский регион как один из 200 экорегионов мира, которые необходимо охранять из соображений биоразнообразия. В 2000 году группа ученых, правительственных и неправительственных организаций из четырех соседних стран (России, Казахстана, Китая и Монголии) приняла Хартию Алтае-Саянского региона, в которой говорится: «Алтае-Саянский регион, расположенный в точный центр Евразийского континента, населенный ключевыми этническими группами Евразии, является его геополитическим, этнокультурным и биосферным сердцем.”

Республика Алтай, в первую очередь благодаря усилиям местной НПО «Эне Тил», подала прошение о превращении Москвы в особую туристическую зону (что дало бы местным властям возможность регулировать свои парки и взимать туристические налоги).

Недавнее предложение российской государственной газовой компании «Газпром» о строительстве газопровода в Китай вызвало обеспокоенность местных жителей. Один из предлагаемых маршрутов трубопровода пересекает плато Укок, заповедник биоразнообразия и место древних захоронений.Из-за неспособности прийти к соглашению о цене на газ предложение о трубопроводе в последние годы откладывалось, но теперь сделка может быть постоянной. Летом 2011 г. геодезические бригады «Газпрома» были замечены на плато Укок для разбивки трассы трубопровода.

В августе 2012 года распоряжением Республики Алтай «Газпром» разрешил начать строительные работы на плато Укок в природном парке «Тихая зона Укок». Постановление также одобрило строительство трубопровода в природном парке Уч-Энмек в Центральном Алтае.Такие организации, как Гринпис-Россия и Коалиция «Спасем Укок», подали жалобы правового и нормативного характера в ответ на указ Республики Алтай.

Также прокуратура Республики Алтай отменила постановление от июня 2012 года о сохранении священных мест Республики Алтай. Этот указ получил широкую поддержку и был признан важным шагом вперед в защите культурных и духовных традиций алтайского народа, а также самого физического ландшафта, запретив добычу большей части ресурсов, экономическое развитие и другие потенциально вредные виды деятельности.

Однако в письме в Минприроды России в мае 2013 года «Газпром» заявил, что «еще не принял окончательного решения о строительстве Алтайского газопровода через плато Укок, что в настоящее время он не работает над проектом». и что в 2014 и 2015 годах на проект не будет выделяться финансирование ». Однако компания не отменяла проект, о чем свидетельствует проведение международной конференции по обсуждению крупных проектов нефтегазовой инфраструктуры в Горно-Алтайске, в которой участвовала делегация из Китая.

21 мая 2014 года президент России Путин подписал с китайским правительством историческое газовое соглашение на 400 миллиардов долларов, переговоры по которому велись более 10 лет. По 30-летнему контракту Китай будет получать 38 миллиардов кубометров газа в год по трубопроводу стоимостью 22 миллиарда долларов, соединяющему газовые месторождения Сибири с Китаем. Ожидается, что газ начнет поступать в ближайшие 6 лет. Маршрут этого нового трубопровода еще не определен, и, вероятно, он войдет в Китай на востоке. Но Россия и Китай продолжают переговоры, и второй трубопровод через Алтайское плато Укок все еще остается вполне реальной возможностью.

В июне 2014 года алтайцы сообщили тревожные новости с места предполагаемого строительства кобальтового рудника в Каракуле, к востоку от Коч-Агача, недалеко от границы Алтая с Монголией. Земля уже была пробурена более 120 раз, в настоящее время ведется более обширное бурение. В конце концов, горнодобывающие работы с сопутствующим перерабатывающим заводом, шахтерским поселком, служебными дорогами и отвальными отвалами угрожают потревожить обширную территорию. Эта земля чрезвычайно хрупкая, и шахта будет серьезным беспокойством для находящихся под угрозой исчезновения овец архара, которые могут быть отрезаны от их зимних пастбищ.

Что вы можете сделать

Поддержите Горно-Алтайский Фонд Устойчивого Развития Алтая (FSDA), который возглавляет местные усилия по организации сообществ, культурному обновлению, охране окружающей среды, международному образованию и защите священных мест.

Алтайский проект Института острова Земли работает в поддержку устойчивого экономического развития на Алтае, развития альтернативных источников энергии, защиты снежных барсов и их среды обитания, в частности, посредством просвещения по вопросам борьбы с браконьерством, со многими способными партнерскими организациями.

Для получения дополнительной информации о деятельности Всемирного фонда дикой природы по защите Алтае-Саянского региона и находящегося под угрозой исчезновения снежного барса обращайтесь в их офис на Алтае.

Летом 2007 года в республике Алтай в рамках кинопроекта «Священная земля» снимался для нашего предстоящего сериала « Стоя на священной земле ». Посмотрите видео о нашем паломничестве к священной горе в природном парке Юх-Энмек, а также посетите наш раздел новостей и блогов, чтобы узнать о последних новостях и репортажах с мест.

Источники

Халемба, Агнешка.«Современная религиозная жизнь Республики Алтай: взаимодействие буддизма и шаманизма». Sibirica Vol. 3, № 2, октябрь 2003 г. (PDF)

Халемба, Агнешка. «Власть на местах и ​​политика на Алтае». Агнешка Халемба. Документ, представленный на Четвертой Северной конференции по антропологии постсоциализма, Копенгаген, Дания, апрель 2002 г.

Клубникин, Херин, Синтия Аннет, Мария Черкасова, Михаил Шишин и Ирина Фотиева. «Священное и научное: традиционные экологические знания в сохранении рек Сибири.” Экологические приложения Vol. 10, No. 5, October 2000.

Музей Николая Рериха .

Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры. «Золотые горы Алтая». Центр всемирного наследия ЮНЕСКО .